![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
borkhers*
В спортивной вязаной шапочке, в отцовских ботинках ты
на улицу выбираешься, там дождь и ветер – зима
южная, но промозглая. Карманы твои пусты.
разве что мелочь. Мелодия, подобно волне, сама
накатывает на сердце. Встречаться ни с кем не хочется, но
ты все же задерживаешься у витрин кафе и пивных:
вдруг там сидят, выпивают знакомые, такое кино,
и, может, было бы лучше там, среди них.
Днем шатаешься по излюбленным улицам, позже со всех сторон
сгущается вечер, и ты приходишь домой,
перед сном, само собой, выходишь покурить на балкон,
ложишься в кровать – со скрипом, само собой.
Но Бог ни улиц твоих, ни кровати не видит в упор,
Не замечает хаоса на столе: книги, ручки, очки,
не видит стаканов, пепельницы – без водки – какой разговор?
Бог не читал твою рукопись, изорванную в клочки.
Для Бога мы все наги, Бог сквозь любой покров –
джинсы, доспехи рыцаря, рясу монаха видит Адама таким,
каким Он его сотворил средь мерцаний, светил, миров
которые не изменились, как и все, сотворенное Им.
*
Для Него мир остался тем же, перемен никаких –
скопление суши и синие пятна вод.
Земля ли, вода – последний приют для живых ,
ступишь – конец всему. Не переходят вброд
реку вечности. Ни городов, ни домов,
ни исхоженных нами улиц, ни тропинок среди травы
для Бога не существует. Ни наших гордых умов,
ни того, в чем мы ошибались, ни того, в чем ошиблись вы.
Ничего, кроме слов. Но Бог видит слова, как и нас
нагими, не облеченными в осмысленную строку,
Он видит их до того, как они произнесены, в тот же час
слова для Бога теряют смысл. Ему, старику,
давно наскучили речи и письмена, но пока
нагие слова ждут, прижавшись друг к другу в груди,
Бог их видит. Безмолвных слов касается Божья рука.
Книгу закрой, свет погаси и – жди.
Бог не видит ни наших постелей, ни квартирку на втором этаже
Для Него мы лежим на земле, нагие, под дождем проливным.
И этих слов Он не увидит, поскольку они уже
высказаны и записаны. Одно за одним
слова становились бесплотными и незримыми для Него,
остались лишь те, которыми я завершу этот стих.
Но я этих слов не знаю и не вижу ни одного,
а если найду и увижу, то Бог не увидит их.
В спортивной вязаной шапочке, в отцовских ботинках ты
на улицу выбираешься, там дождь и ветер – зима
южная, но промозглая. Карманы твои пусты.
разве что мелочь. Мелодия, подобно волне, сама
накатывает на сердце. Встречаться ни с кем не хочется, но
ты все же задерживаешься у витрин кафе и пивных:
вдруг там сидят, выпивают знакомые, такое кино,
и, может, было бы лучше там, среди них.
Днем шатаешься по излюбленным улицам, позже со всех сторон
сгущается вечер, и ты приходишь домой,
перед сном, само собой, выходишь покурить на балкон,
ложишься в кровать – со скрипом, само собой.
Но Бог ни улиц твоих, ни кровати не видит в упор,
Не замечает хаоса на столе: книги, ручки, очки,
не видит стаканов, пепельницы – без водки – какой разговор?
Бог не читал твою рукопись, изорванную в клочки.
Для Бога мы все наги, Бог сквозь любой покров –
джинсы, доспехи рыцаря, рясу монаха видит Адама таким,
каким Он его сотворил средь мерцаний, светил, миров
которые не изменились, как и все, сотворенное Им.
*
Для Него мир остался тем же, перемен никаких –
скопление суши и синие пятна вод.
Земля ли, вода – последний приют для живых ,
ступишь – конец всему. Не переходят вброд
реку вечности. Ни городов, ни домов,
ни исхоженных нами улиц, ни тропинок среди травы
для Бога не существует. Ни наших гордых умов,
ни того, в чем мы ошибались, ни того, в чем ошиблись вы.
Ничего, кроме слов. Но Бог видит слова, как и нас
нагими, не облеченными в осмысленную строку,
Он видит их до того, как они произнесены, в тот же час
слова для Бога теряют смысл. Ему, старику,
давно наскучили речи и письмена, но пока
нагие слова ждут, прижавшись друг к другу в груди,
Бог их видит. Безмолвных слов касается Божья рука.
Книгу закрой, свет погаси и – жди.
Бог не видит ни наших постелей, ни квартирку на втором этаже
Для Него мы лежим на земле, нагие, под дождем проливным.
И этих слов Он не увидит, поскольку они уже
высказаны и записаны. Одно за одним
слова становились бесплотными и незримыми для Него,
остались лишь те, которыми я завершу этот стих.
Но я этих слов не знаю и не вижу ни одного,
а если найду и увижу, то Бог не увидит их.
