Из книги "Там и тогда" (а не зпостить ли ее?)

* * *
В третью ночь новолуния Владыке приснился
Хуаньфу Шань в гнусной, бесстыдной позе,
хмельной, с обнаженным нефритовым стеблем.

Восемь лет тому Шань был справедливо сослан
на строительство укреплений
за сочинение вздорных стихов и распутство.

Проснувшись, Владыка решил обезглавить Шаня.

Вот что сказал Государь, отправляя гонца на Запад:
«Пусть казнь совершится не раньше,
чем Шань завершит работу
и съест дневную порцию риса.
Да не будет прерван труд на благо Отчизны.
Да не останется труженик без пропитания».

Представляю, как Шань, сутулясь, сидел над миской,
чтобы не видеть коренастого человека
с мечом в руке и сосудом для сбора крови,
целебную силу которой превозносил лекарь.

Тремя годами позже мне приказали
изваять на каменном барабане
какую-либо историю, прославляющую государя.

Не имея лучшей, я выбрал эту.

Из книги "Там и тогда" (а не зпостить ли ее?)

* * *
В третью ночь новолуния Владыке приснился
Хуаньфу Шань в гнусной, бесстыдной позе,
хмельной, с обнаженным нефритовым стеблем.

Восемь лет тому Шань был справедливо сослан
на строительство укреплений
за сочинение вздорных стихов и распутство.

Проснувшись, Владыка решил обезглавить Шаня.

Вот что сказал Государь, отправляя гонца на Запад:
«Пусть казнь совершится не раньше,
чем Шань завершит работу
и съест дневную порцию риса.
Да не будет прерван труд на благо Отчизны.
Да не останется труженик без пропитания».

Представляю, как Шань, сутулясь, сидел над миской,
чтобы не видеть коренастого человека
с мечом в руке и сосудом для сбора крови,
целебную силу которой превозносил лекарь.

Тремя годами позже мне приказали
изваять на каменном барабане
какую-либо историю, прославляющую государя.

Не имея лучшей, я выбрал эту.

Новейшая история средневековья

***

Завершая чертить по велению господина
план нашего города, вздрогнул от ощущенья,
что нечто подобное видел буквально мгновенье
назад. Конечно! Вот она, паутина,
удвоенная на известке тенью.
В центре паук. Сегодня он явно не в духе.
Белый крест на сером куполе-брюхе,
серебрящемся от бархатистого ворса.
Поджатые лапы, что твои контрфорсы.
Коконы бывших мошек повисли,
как трупы казненных воров на скрещеньях
улочек-паутинок. Так вот кому мы уподоблялись,
поспешно застраивая долину.
Раскинули сеть, да сами в нее и попались.

Теперь я точно знаю, что скоро покину
это место через единственные ворота,
оставшиеся из двенадцати, сделанных в подражанье
Новому Иерусалиму, но неохота
было стеречь все двенадцать. Содержанье
стражи влетало в копейку. Врата заложили
серым камнем. И кто поверит, что в городе жили
честные граждане? Что здесь заварилась смута?
Все равно ее подавили. Здесь часто молились кому-то.
Но если быть откровенным – чаще кого-то боялись.

Потом большинство уйдет. Потом умрут, кто остались.

Новейшая история средневековья

***

Завершая чертить по велению господина
план нашего города, вздрогнул от ощущенья,
что нечто подобное видел буквально мгновенье
назад. Конечно! Вот она, паутина,
удвоенная на известке тенью.
В центре паук. Сегодня он явно не в духе.
Белый крест на сером куполе-брюхе,
серебрящемся от бархатистого ворса.
Поджатые лапы, что твои контрфорсы.
Коконы бывших мошек повисли,
как трупы казненных воров на скрещеньях
улочек-паутинок. Так вот кому мы уподоблялись,
поспешно застраивая долину.
Раскинули сеть, да сами в нее и попались.

Теперь я точно знаю, что скоро покину
это место через единственные ворота,
оставшиеся из двенадцати, сделанных в подражанье
Новому Иерусалиму, но неохота
было стеречь все двенадцать. Содержанье
стражи влетало в копейку. Врата заложили
серым камнем. И кто поверит, что в городе жили
честные граждане? Что здесь заварилась смута?
Все равно ее подавили. Здесь часто молились кому-то.
Но если быть откровенным – чаще кого-то боялись.

Потом большинство уйдет. Потом умрут, кто остались.

Новейшая история средневековья

***

Старик ударами каблука
добивает оскалившегося зверька.
Потом за хвост поднимает тельце
и отбрасывает. Второй негодяй безрук.
На культю насажен железный крюк.
Что еще сказать о его владельце?

Всюду мертвые крысы. В толк не возьму:
всюду мертвые крысы — это к чему?
Не поминай суму и чуму.
Особо – чуму. Все равно не услышу.
Лучше вот, погляди, покидая крышу,
химера летит головой во тьму.

Пьет вино душегуб, не чувствуя губ.
Льнет к суккубу инкуб, к инкубу – суккуб.
Самцы ревут, покрывая самок.
На кресте собора железный петух
святой розарий читает вслух.

Из вершины холма выпирает Замок.

Новейшая история средневековья

***

Старик ударами каблука
добивает оскалившегося зверька.
Потом за хвост поднимает тельце
и отбрасывает. Второй негодяй безрук.
На культю насажен железный крюк.
Что еще сказать о его владельце?

Всюду мертвые крысы. В толк не возьму:
всюду мертвые крысы — это к чему?
Не поминай суму и чуму.
Особо – чуму. Все равно не услышу.
Лучше вот, погляди, покидая крышу,
химера летит головой во тьму.

Пьет вино душегуб, не чувствуя губ.
Льнет к суккубу инкуб, к инкубу – суккуб.
Самцы ревут, покрывая самок.
На кресте собора железный петух
святой розарий читает вслух.

Из вершины холма выпирает Замок.