verses

* * *
Домино со стуком вываливают на стол
и мешают ладонью. Выстраивается цепочка:
тройка к тройке, шестерка к шестерке, дубль поперек.
Свет неприкрытой лампочки. Дощатый крашеный пол.
Собравшихся накрывает новостями радиоточка.
Из форточки тянет декабрьский сквозной ветерок.

Грядущее шепчет: «Ты сделал неверный ход.
Сына возьмут в Афган. Через месяц он будет ранен,
но останется жив. На протез не хватит монет».
Радиоточка вторит: «Благородный афганский народ...
Преступления, за которые... Подвиг, который равен...
Джеймс Картер. Олимпиада. Другого выхода нет».

Спиной к играющим женщина возится у плиты.
Неряшливый бритый старик с оттопыренными ушами
прихлебывает из стакана. Ему говорят: «Ходи!»
В темно-синей треснутой вазе пластмассовые цветы.
Из спальни в санузел пробегает ребенок в пижаме
с резиновым олимпийским мишкой, прижатым к груди.

Новостей не слышит никто. Также зима за окном
мало кого волнует. Нагреваются батареи.
На жестяном карнизе подтаивает лед.
Существует игра и стаканы с дрянным вином,
которое лучше не пить. А если пить, то скорее.
Варится холодец. Приближается Новый год.

verses

* * *
Домино со стуком вываливают на стол
и мешают ладонью. Выстраивается цепочка:
тройка к тройке, шестерка к шестерке, дубль поперек.
Свет неприкрытой лампочки. Дощатый крашеный пол.
Собравшихся накрывает новостями радиоточка.
Из форточки тянет декабрьский сквозной ветерок.

Грядущее шепчет: «Ты сделал неверный ход.
Сына возьмут в Афган. Через месяц он будет ранен,
но останется жив. На протез не хватит монет».
Радиоточка вторит: «Благородный афганский народ...
Преступления, за которые... Подвиг, который равен...
Джеймс Картер. Олимпиада. Другого выхода нет».

Спиной к играющим женщина возится у плиты.
Неряшливый бритый старик с оттопыренными ушами
прихлебывает из стакана. Ему говорят: «Ходи!»
В темно-синей треснутой вазе пластмассовые цветы.
Из спальни в санузел пробегает ребенок в пижаме
с резиновым олимпийским мишкой, прижатым к груди.

Новостей не слышит никто. Также зима за окном
мало кого волнует. Нагреваются батареи.
На жестяном карнизе подтаивает лед.
Существует игра и стаканы с дрянным вином,
которое лучше не пить. А если пить, то скорее.
Варится холодец. Приближается Новый год.

Войнушки

***
По наклонной улочке, сверху вниз, придерживая шаги,
чтоб не разогнаться – потом не остановишься, этот спуск
называли военным. Наверное, здесь враги
сидели в засаде. Их всех убили и пусть

по заслугам и честь, они не жалели бы нас,
они не желали бы нас, потом тела унесли,
построили мирную жизнь, которая, накреняясь,
стоит над теми, кого победители не спасли.

Победитель обычно спасает девочку. На одной
руке он держит ее, юбчонка короткая, заголилось бедро..
Девочка встанет на ноги вместе со всей страной.
Подрастет. Будет та еще блядь. Чует мое нутро. .

И еще ей будет дано: к многозвездной груди вождя
прижмется пухлым лицом, букетом закроет щеку
старика, изрытую оспой, и, с трибуны сходя,
почувствует всей спиной, что понравилась старику.

По телику - «вести с полей», дорожает житье-бытье,
Коммунизм стоит на пороге. А девочка – где она?
Идет с кошелкой, забыв, что родина помнит ее,
маленькую плейбойницу и худшие времена.

Идет по наклонной улочке, сверху вниз, тормозя,
чтоб не разогнаться, потому что, известно, потом
хрен остановишься. Нам ударить лицом нельзя.
Все же мы победили. Что же, спасибо на том.

Войнушки

***
По наклонной улочке, сверху вниз, придерживая шаги,
чтоб не разогнаться – потом не остановишься, этот спуск
называли военным. Наверное, здесь враги
сидели в засаде. Их всех убили и пусть

по заслугам и честь, они не жалели бы нас,
они не желали бы нас, потом тела унесли,
построили мирную жизнь, которая, накреняясь,
стоит над теми, кого победители не спасли.

Победитель обычно спасает девочку. На одной
руке он держит ее, юбчонка короткая, заголилось бедро..
Девочка встанет на ноги вместе со всей страной.
Подрастет. Будет та еще блядь. Чует мое нутро. .

И еще ей будет дано: к многозвездной груди вождя
прижмется пухлым лицом, букетом закроет щеку
старика, изрытую оспой, и, с трибуны сходя,
почувствует всей спиной, что понравилась старику.

По телику - «вести с полей», дорожает житье-бытье,
Коммунизм стоит на пороге. А девочка – где она?
Идет с кошелкой, забыв, что родина помнит ее,
маленькую плейбойницу и худшие времена.

Идет по наклонной улочке, сверху вниз, тормозя,
чтоб не разогнаться, потому что, известно, потом
хрен остановишься. Нам ударить лицом нельзя.
Все же мы победили. Что же, спасибо на том.