verses

***

о. Сергию Круглову

Говорят, двери Ада запираются изнутри,
ты стоишь на площадке, давишь пальцем звонок,
не отпирают, нет никого, слезы утри,
ленту расправь, к стене прислони венок.


Но вот за дверью шаги, поворачивается замок.

Не молись за Ирода. Богородица не велит.
Не клянись крестом, мяса не ешь постом,
не стой под грузом, живи здесь и теперь.

Трехглавый Кербер припадает к земле, скулит,
стелется, взвизгивает, виляет коротким хвостом,
подпрыгивает, в щеку лижет, значит, узнал, зверь!

Ты входишь внутрь, за собой запирая дверь.

verses

***

о. Сергию Круглову

Говорят, двери Ада запираются изнутри,
ты стоишь на площадке, давишь пальцем звонок,
не отпирают, нет никого, слезы утри,
ленту расправь, к стене прислони венок.


Но вот за дверью шаги, поворачивается замок.

Не молись за Ирода. Богородица не велит.
Не клянись крестом, мяса не ешь постом,
не стой под грузом, живи здесь и теперь.

Трехглавый Кербер припадает к земле, скулит,
стелется, взвизгивает, виляет коротким хвостом,
подпрыгивает, в щеку лижет, значит, узнал, зверь!

Ты входишь внутрь, за собой запирая дверь.

Вот мы и дома

Пожалуй, сейчас наиболее информативная интернет-страница. имеющая отношение к вашему покорному френду, находится на сайте литкарта.ру, а имеено вот здесь, обнаружил там и фонограммы и видеозаписи и публикации из четвертого номера журнала "Воздух".

Вот мы и дома

Пожалуй, сейчас наиболее информативная интернет-страница. имеющая отношение к вашему покорному френду, находится на сайте литкарта.ру, а имеено вот здесь, обнаружил там и фонограммы и видеозаписи и публикации из четвертого номера журнала "Воздух".

verses

***

Серый день на ватине,
как пальто начала шестидесятых.
Подложены плечики, ремешок на плече,
сумка подмышкой.
Старушка-подружка с короткой стрижкой.
Времени больше, чем нас, всех вместе взятых.

Хорошая сумка, коричневая, из давленой кожи.
Старушки-подружки всегда друг на друга похожи.
Никелированный замочек, фетровая шляпка.
Воротник-чернобурка, болтается лисья лапка.

Стоишь в гастрономе, потом на кухне хлопочешь,
идешь, ничего не знаешь,
знать не знаешь и знать не хочешь.

Пусть творят, что хотят,
нам-то какое дело.
Ох, передавят нас, как котят.
Устала от беспредела.

Вечером крутят кино во дворце культуры.
Подумаешь – Господи Твоя воля,
какие мы были дуры!

Старушка-подружка стоит на углу, машет рукою.
Странно, она такая, а я помню ее такою.

verses

***

Серый день на ватине,
как пальто начала шестидесятых.
Подложены плечики, ремешок на плече,
сумка подмышкой.
Старушка-подружка с короткой стрижкой.
Времени больше, чем нас, всех вместе взятых.

Хорошая сумка, коричневая, из давленой кожи.
Старушки-подружки всегда друг на друга похожи.
Никелированный замочек, фетровая шляпка.
Воротник-чернобурка, болтается лисья лапка.

Стоишь в гастрономе, потом на кухне хлопочешь,
идешь, ничего не знаешь,
знать не знаешь и знать не хочешь.

Пусть творят, что хотят,
нам-то какое дело.
Ох, передавят нас, как котят.
Устала от беспредела.

Вечером крутят кино во дворце культуры.
Подумаешь – Господи Твоя воля,
какие мы были дуры!

Старушка-подружка стоит на углу, машет рукою.
Странно, она такая, а я помню ее такою.