Jan. 22nd, 2008
***
Молчание на три голоса, как сельский церковный хор.
Деревья обледенели и сияют в свете луны.
Извне – увещевание, изнутри – укор.
Спасенье и гибель равноудалены.
Данте прав. От нас отошли и милость и суд.
С двустволкой в руках и равнодушием на лице
Охотник глядит на снег – чьи следы и куда ведут,
И что там в конце, главное, что в конце?
Молчание на три голоса, как сельский церковный хор.
Деревья обледенели и сияют в свете луны.
Извне – увещевание, изнутри – укор.
Спасенье и гибель равноудалены.
Данте прав. От нас отошли и милость и суд.
С двустволкой в руках и равнодушием на лице
Охотник глядит на снег – чьи следы и куда ведут,
И что там в конце, главное, что в конце?
***
Молчание на три голоса, как сельский церковный хор.
Деревья обледенели и сияют в свете луны.
Извне – увещевание, изнутри – укор.
Спасенье и гибель равноудалены.
Данте прав. От нас отошли и милость и суд.
С двустволкой в руках и равнодушием на лице
Охотник глядит на снег – чьи следы и куда ведут,
И что там в конце, главное, что в конце?
Молчание на три голоса, как сельский церковный хор.
Деревья обледенели и сияют в свете луны.
Извне – увещевание, изнутри – укор.
Спасенье и гибель равноудалены.
Данте прав. От нас отошли и милость и суд.
С двустволкой в руках и равнодушием на лице
Охотник глядит на снег – чьи следы и куда ведут,
И что там в конце, главное, что в конце?