Jul. 27th, 2008

borkhers: (Default)
* * *

Слишком много работы в такую жару. Сиди

над кипой срочных бумаг: стоит на них взглянуть —

сразу приходишь в отчаяние. Пот течет по груди.

Ночью боюсь скорпионов и не могу уснуть.



Вечером дом обойду, тростью переверну

подозрительный камень, увижу десяток-другой

древних панцирных чудищ, вытянутых в длину —

узкие клешни, хвосты, выгибающиеся дугой,



стяжки, пластины, зубцы, на спине выпуклый щит.

Их ловят на палку, смоченную раскаленной смолой,

и сразу — в костер: ты слышишь, щелкает и трещит?

Видишь ли шевеление под искрящеюся золой?



Если выпить чарку, разморит сон, но усилится страх.

Сесть разбирать бумаги — в минуту взвоешь с тоски.

Поневоле вспомнится юность, весна в горах,

сквозь темный, бархатный мох пробивающиеся ростки.
borkhers: (Default)
* * *

Слишком много работы в такую жару. Сиди

над кипой срочных бумаг: стоит на них взглянуть —

сразу приходишь в отчаяние. Пот течет по груди.

Ночью боюсь скорпионов и не могу уснуть.



Вечером дом обойду, тростью переверну

подозрительный камень, увижу десяток-другой

древних панцирных чудищ, вытянутых в длину —

узкие клешни, хвосты, выгибающиеся дугой,



стяжки, пластины, зубцы, на спине выпуклый щит.

Их ловят на палку, смоченную раскаленной смолой,

и сразу — в костер: ты слышишь, щелкает и трещит?

Видишь ли шевеление под искрящеюся золой?



Если выпить чарку, разморит сон, но усилится страх.

Сесть разбирать бумаги — в минуту взвоешь с тоски.

Поневоле вспомнится юность, весна в горах,

сквозь темный, бархатный мох пробивающиеся ростки.

verses

Jul. 27th, 2008 03:12 pm
borkhers: (Default)
***

Каменные уступы, выступы, складки.
леса, залысины огородов,
два-три домика – белых, под черепицей.

На скале различаешь остатки
надписи: «Да здравствует дружба народов!»
Облака плывут вереницей.

Слышно пение птиц, рокот реки в долине.
Овцы и валуны на поляне светло-зеленой
неотличимы издали. Мост горбатый, церквушка.

Здесь иногда вспоминают о Духе, Отце и Сыне,
О святом Георгии – чаще, особенно – перед иконой.
Особенно – если ладонь за монеткой тянет старушка.

Гора подневольная стянута петлями серпантина.
Память события местами переставляет.
Жили-были, землю пахали, леса рубили.

Проходя по обочине, Каппадокийская Нина
крестом из лозы винограда благословляет
проносящиеся мимо автомобили.

verses

Jul. 27th, 2008 03:12 pm
borkhers: (Default)
***

Каменные уступы, выступы, складки.
леса, залысины огородов,
два-три домика – белых, под черепицей.

На скале различаешь остатки
надписи: «Да здравствует дружба народов!»
Облака плывут вереницей.

Слышно пение птиц, рокот реки в долине.
Овцы и валуны на поляне светло-зеленой
неотличимы издали. Мост горбатый, церквушка.

Здесь иногда вспоминают о Духе, Отце и Сыне,
О святом Георгии – чаще, особенно – перед иконой.
Особенно – если ладонь за монеткой тянет старушка.

Гора подневольная стянута петлями серпантина.
Память события местами переставляет.
Жили-были, землю пахали, леса рубили.

Проходя по обочине, Каппадокийская Нина
крестом из лозы винограда благословляет
проносящиеся мимо автомобили.
borkhers: (Default)
Итак, десять дней в Грузии позади. Фестиваль оставил сложные впечатления. Программа была перенасыщена официальными мероприятиями, одно из наиболее часто встречающихся словосочетаний в программе - "торжественный прием". Как написано, так и было на самом деле. Обеды и ужины были прекрасны, количество блюд не поддавалось подсчету, великолепное грузинское вино и несомненно подлинный боржоми лились рекой. Позднее подоспела и чача.

Я хорошо знаю традиции Грузии, гостеприимство здесь немыслимо без застолья, лучшее общение - за столом. Но для того, чтобы люди за столом общались их должно быть меньше пятидесяти, и музыку нужно вырубить или сделать тише. Особенно, если это ресторанная попса в ее чистом виде.

Приемы, экскурсии как-то вытеснили основную цель и предмет поэтического фестиваля - стихи. Чтения в программе предусматривались трижды - одно в Тбилиси, второе в Батуми, третье - в музее Маяковского. Участников было сорок, где-то так. Можно было прочесть одно стихотворение за раз. три стихотворения за 10 дней на человека.

Как волка ни корми - он в лес глядит. Как поэта ни корми - он хочет читать и слушать стихи, говорить о стихах. А если не хочет, то... он не поэт а некто иной.

У меня сложилось сравнение с гастрольной поездкой театра, который так и не дал спектакля, хотя с актерами и режиссером обращались прекрасно и принимали по первому разряду.

Для того, кому театр до фени - чудовищная удача, шара, халява. Для кого театр - жизнь, такие гастроли - надлом, досада. Странный коктейль - ибо чувство благодарности гостеприимным хозяевам не менее сильно. Пишу, преодолевая внутреннюю неловкость - к тебе со всей душою, а ты - дерьмо. Так, получается, дерьмо, сумасшедший, одержимый человек.

Несколько слов о подборе участников. Фестивальная уравниловка поставила на одну доску зрелых, известных, прекрасных поэтов, таких как Бахыт Кенжеев, Андрей Грицман, Максим Амелин, Шамшад Абдулаев, менее масштабных, но вполне профессиональных авторов и самодеятельных поэтов, чьи стихи никак не выделяются из общего словесного потока. Подозреваю, что часть приствующих не являлась литераторами. Ложка дегтя портит бочку меда. Портит весьма существенно. А коктейль, где дегтя и меда поровну - малоаппетитен. Вежливые апплодисменты уравняли всех.

Советский Союз жив - подумал я, и это на территории Грузии, которая вовсю пытается избавиться от советской ментальности! Не случайно первым стихотворением, прозвучавшим на чтениях в музее Маяковского были стихи о советском паспорте. Читал его человек, вероятно, забывший, что в четвертой (не пятой, как говорят, пятой она была в анкете) в его советском паспорте стояло слово "еврей", не слишком приемлемое для той власти....

Мне жаль, что Международная федерация русскоязычных писателей, сыгравшая большую роль в позитивной программе фестиваля, отдала предпочтение официозу. Даже гимн Федерации, котоырй мы слушали стоя не порадовал меня. Его слова написала покойная Римма Казакова, которую я знал и к памяти которой отношусь с огромным уважением. Гимн, ордена и медали -есть атрибуты государства. Поэтическая организация не должна подражать государству. Не должна - и все тут! (продолжение, возможно, следует)
borkhers: (Default)
Итак, десять дней в Грузии позади. Фестиваль оставил сложные впечатления. Программа была перенасыщена официальными мероприятиями, одно из наиболее часто встречающихся словосочетаний в программе - "торжественный прием". Как написано, так и было на самом деле. Обеды и ужины были прекрасны, количество блюд не поддавалось подсчету, великолепное грузинское вино и несомненно подлинный боржоми лились рекой. Позднее подоспела и чача.

Я хорошо знаю традиции Грузии, гостеприимство здесь немыслимо без застолья, лучшее общение - за столом. Но для того, чтобы люди за столом общались их должно быть меньше пятидесяти, и музыку нужно вырубить или сделать тише. Особенно, если это ресторанная попса в ее чистом виде.

Приемы, экскурсии как-то вытеснили основную цель и предмет поэтического фестиваля - стихи. Чтения в программе предусматривались трижды - одно в Тбилиси, второе в Батуми, третье - в музее Маяковского. Участников было сорок, где-то так. Можно было прочесть одно стихотворение за раз. три стихотворения за 10 дней на человека.

Как волка ни корми - он в лес глядит. Как поэта ни корми - он хочет читать и слушать стихи, говорить о стихах. А если не хочет, то... он не поэт а некто иной.

У меня сложилось сравнение с гастрольной поездкой театра, который так и не дал спектакля, хотя с актерами и режиссером обращались прекрасно и принимали по первому разряду.

Для того, кому театр до фени - чудовищная удача, шара, халява. Для кого театр - жизнь, такие гастроли - надлом, досада. Странный коктейль - ибо чувство благодарности гостеприимным хозяевам не менее сильно. Пишу, преодолевая внутреннюю неловкость - к тебе со всей душою, а ты - дерьмо. Так, получается, дерьмо, сумасшедший, одержимый человек.

Несколько слов о подборе участников. Фестивальная уравниловка поставила на одну доску зрелых, известных, прекрасных поэтов, таких как Бахыт Кенжеев, Андрей Грицман, Максим Амелин, Шамшад Абдулаев, менее масштабных, но вполне профессиональных авторов и самодеятельных поэтов, чьи стихи никак не выделяются из общего словесного потока. Подозреваю, что часть приствующих не являлась литераторами. Ложка дегтя портит бочку меда. Портит весьма существенно. А коктейль, где дегтя и меда поровну - малоаппетитен. Вежливые апплодисменты уравняли всех.

Советский Союз жив - подумал я, и это на территории Грузии, которая вовсю пытается избавиться от советской ментальности! Не случайно первым стихотворением, прозвучавшим на чтениях в музее Маяковского были стихи о советском паспорте. Читал его человек, вероятно, забывший, что в четвертой (не пятой, как говорят, пятой она была в анкете) в его советском паспорте стояло слово "еврей", не слишком приемлемое для той власти....

Мне жаль, что Международная федерация русскоязычных писателей, сыгравшая большую роль в позитивной программе фестиваля, отдала предпочтение официозу. Даже гимн Федерации, котоырй мы слушали стоя не порадовал меня. Его слова написала покойная Римма Казакова, которую я знал и к памяти которой отношусь с огромным уважением. Гимн, ордена и медали -есть атрибуты государства. Поэтическая организация не должна подражать государству. Не должна - и все тут! (продолжение, возможно, следует)

December 2020

S M T W T F S
  1 23 45
6789101112
13141516171819
20212223242526
2728293031  

Most Popular Tags

Style Credit

Expand Cut Tags

No cut tags
Page generated Jul. 8th, 2025 11:32 am
Powered by Dreamwidth Studios