Итак, десять дней в Грузии позади. Фестиваль оставил сложные впечатления. Программа была перенасыщена официальными мероприятиями, одно из наиболее часто встречающихся словосочетаний в программе - "торжественный прием". Как написано, так и было на самом деле. Обеды и ужины были прекрасны, количество блюд не поддавалось подсчету, великолепное грузинское вино и несомненно подлинный боржоми лились рекой. Позднее подоспела и чача.
Я хорошо знаю традиции Грузии, гостеприимство здесь немыслимо без застолья, лучшее общение - за столом. Но для того, чтобы люди за столом общались их должно быть меньше пятидесяти, и музыку нужно вырубить или сделать тише. Особенно, если это ресторанная попса в ее чистом виде.
Приемы, экскурсии как-то вытеснили основную цель и предмет поэтического фестиваля - стихи. Чтения в программе предусматривались трижды - одно в Тбилиси, второе в Батуми, третье - в музее Маяковского. Участников было сорок, где-то так. Можно было прочесть одно стихотворение за раз. три стихотворения за 10 дней на человека.
Как волка ни корми - он в лес глядит. Как поэта ни корми - он хочет читать и слушать стихи, говорить о стихах. А если не хочет, то... он не поэт а некто иной.
У меня сложилось сравнение с гастрольной поездкой театра, который так и не дал спектакля, хотя с актерами и режиссером обращались прекрасно и принимали по первому разряду.
Для того, кому театр до фени - чудовищная удача, шара, халява. Для кого театр - жизнь, такие гастроли - надлом, досада. Странный коктейль - ибо чувство благодарности гостеприимным хозяевам не менее сильно. Пишу, преодолевая внутреннюю неловкость - к тебе со всей душою, а ты - дерьмо. Так, получается, дерьмо, сумасшедший, одержимый человек.
Несколько слов о подборе участников. Фестивальная уравниловка поставила на одну доску зрелых, известных, прекрасных поэтов, таких как Бахыт Кенжеев, Андрей Грицман, Максим Амелин, Шамшад Абдулаев, менее масштабных, но вполне профессиональных авторов и самодеятельных поэтов, чьи стихи никак не выделяются из общего словесного потока. Подозреваю, что часть приствующих не являлась литераторами. Ложка дегтя портит бочку меда. Портит весьма существенно. А коктейль, где дегтя и меда поровну - малоаппетитен. Вежливые апплодисменты уравняли всех.
Советский Союз жив - подумал я, и это на территории Грузии, которая вовсю пытается избавиться от советской ментальности! Не случайно первым стихотворением, прозвучавшим на чтениях в музее Маяковского были стихи о советском паспорте. Читал его человек, вероятно, забывший, что в четвертой (не пятой, как говорят, пятой она была в анкете) в его советском паспорте стояло слово "еврей", не слишком приемлемое для той власти....
Мне жаль, что Международная федерация русскоязычных писателей, сыгравшая большую роль в позитивной программе фестиваля, отдала предпочтение официозу. Даже гимн Федерации, котоырй мы слушали стоя не порадовал меня. Его слова написала покойная Римма Казакова, которую я знал и к памяти которой отношусь с огромным уважением. Гимн, ордена и медали -есть атрибуты государства. Поэтическая организация не должна подражать государству. Не должна - и все тут! (продолжение, возможно, следует)