verses

***

Кафе называется «Борджиа». Владелец не знал,
что Борджиа был отравитель. Эту деталь, увы,
подзабыли и посетители. Какой-нибудь кардинал,
хватаясь за сердце, сползал
на пол за папским столом,
увлекая скатерть и блюда с грудой жратвы.
Выносили осколки и тело. Думали: поделом.

Не знали, бедняги, что им через денек-другой
подадут за обедом вечную память и вечный покой.

Развратители и эстеты на престоле Петра
сменяли друг друга. От стремления к роскоши немало добра
скульпторам и живописцам. На мрамор шел Колизей.
Возвращалась античность с бесстыдностью всей,
на которую только идолы и способны. На лица церквей
надели мраморные намордники. Пришла пора

богам поквитаться со сокрушавшими их святыми. Месть
была неполной. В современности есть
место и тем, и другим. Вместе им коротать вечера
в ожидании воплощения Божественного естества.
Неделя до Рождества.

Отравитель, белее мрамора, из которого он
изваян, навек опустился на трон
из того же материала. Слышится стон.
Это лежащий отравленный мраморный кардинал
говорит убийце: Если б я только знал!
Не пришел бы к тебе, а пришел, так не пил бы вина,
а пил бы, так не до дна.

verses

***

Кафе называется «Борджиа». Владелец не знал,
что Борджиа был отравитель. Эту деталь, увы,
подзабыли и посетители. Какой-нибудь кардинал,
хватаясь за сердце, сползал
на пол за папским столом,
увлекая скатерть и блюда с грудой жратвы.
Выносили осколки и тело. Думали: поделом.

Не знали, бедняги, что им через денек-другой
подадут за обедом вечную память и вечный покой.

Развратители и эстеты на престоле Петра
сменяли друг друга. От стремления к роскоши немало добра
скульпторам и живописцам. На мрамор шел Колизей.
Возвращалась античность с бесстыдностью всей,
на которую только идолы и способны. На лица церквей
надели мраморные намордники. Пришла пора

богам поквитаться со сокрушавшими их святыми. Месть
была неполной. В современности есть
место и тем, и другим. Вместе им коротать вечера
в ожидании воплощения Божественного естества.
Неделя до Рождества.

Отравитель, белее мрамора, из которого он
изваян, навек опустился на трон
из того же материала. Слышится стон.
Это лежащий отравленный мраморный кардинал
говорит убийце: Если б я только знал!
Не пришел бы к тебе, а пришел, так не пил бы вина,
а пил бы, так не до дна.

(no subject)

***
Господин с подстриженной бородой, держа
шляпу в правой руке, в соборе Скованного Петра
глядит в упор на старца из мрамора. Моль и ржа
истребляют земные сокровища, но сияет гора

Синай, на вершине которой Моисей-Мозе-Моше
стоял, прижимая к груди нумерованные пласты,
в столбик, от одного до десяти – общепризнанное клише,
с которого все перенесено на свитки, потом на листы

семейной Библии-Танах, что господину покойный отец
надписал когда-то. Там, на гравюре, тот же старик,
которого из мраморной глыбы освободил резец
гениального Буанаротти. Напряженный, складчатый лик,

рога, как у фавна. Так мифический эллин и египетский иудей
встретились в Риме. Господин, великий знаток
подсознания, сновидений, оговорок, врожденных идей,
забрасывавший сети в непрерывный поток

свободных ассоциаций, думает: ученики-лжецы
покинули Моисея, скрижали он сокрушил в сердцах.
Иудейская мудрость заключена в мраморные дворцы
язычников римлян, и прижилась во дворцах.

Господин с подстриженной бородой представил себя на миг
вождем,обманутым и покинутым, а скрижаль –
всего лишь стопка написанных и задуманных книг.
Нет сил перечесть, а уничтожить жаль.


Gospodin - Zigmund Freud, estestvenno

(no subject)

***
Господин с подстриженной бородой, держа
шляпу в правой руке, в соборе Скованного Петра
глядит в упор на старца из мрамора. Моль и ржа
истребляют земные сокровища, но сияет гора

Синай, на вершине которой Моисей-Мозе-Моше
стоял, прижимая к груди нумерованные пласты,
в столбик, от одного до десяти – общепризнанное клише,
с которого все перенесено на свитки, потом на листы

семейной Библии-Танах, что господину покойный отец
надписал когда-то. Там, на гравюре, тот же старик,
которого из мраморной глыбы освободил резец
гениального Буанаротти. Напряженный, складчатый лик,

рога, как у фавна. Так мифический эллин и египетский иудей
встретились в Риме. Господин, великий знаток
подсознания, сновидений, оговорок, врожденных идей,
забрасывавший сети в непрерывный поток

свободных ассоциаций, думает: ученики-лжецы
покинули Моисея, скрижали он сокрушил в сердцах.
Иудейская мудрость заключена в мраморные дворцы
язычников римлян, и прижилась во дворцах.

Господин с подстриженной бородой представил себя на миг
вождем,обманутым и покинутым, а скрижаль –
всего лишь стопка написанных и задуманных книг.
Нет сил перечесть, а уничтожить жаль.


Gospodin - Zigmund Freud, estestvenno