![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
Jun. 9th, 2010
***
И душа приподымается на носочки, чтобы выглянуть за пределы
ненавистного тела. Так империя с двумя орлиными головами
мечтала проплыть через Босфор и Дарданеллы,
украсить крестиком купол Софии. Иными словами,
с крыл отряхнуть гербы, взлететь с насиженного насеста,
чтоб обустроиться на Балканах, где, в сущности, ей и место.
Не все же османам ловить в серединном море
макрель с поджаристой радужной кожицей, ломтик лимона в каждом надрезе.
Не все же им каждой мечетью напоминать Византии о поражении и позоре,
о железном веке, железных нервах и всяком прочем железе.
Не все же им слать корабли с укрепленными парусами,
с янычарами, с их кривыми ножами в зубах и прочими чудесами.
Так, придет и наше время, не зря любимого внука
Императрица решила назвать Константином
(Константинополь в уме). Назвать нехитрое дело. А ну ка
представь, старуха, как поступят с твоим непутевым сыном,
с его мальтийским крестом, виском, табакеркой пробитым,
угрюмым Михайловским замком полузабытым.
Но время все же придет и гул колокольной меди
наполнит пространство, отвоеванное у детей Магомета.
И мы пойдем гулять по базару, где столько восточной снеди,
сколько нам и не снилось, а спали мы до рассвета,
потом до полудня, потом до заката...
Мы захватим их землю. Но она не заметит захвата.
И душа приподымается на носочки, чтобы выглянуть за пределы
ненавистного тела. Так империя с двумя орлиными головами
мечтала проплыть через Босфор и Дарданеллы,
украсить крестиком купол Софии. Иными словами,
с крыл отряхнуть гербы, взлететь с насиженного насеста,
чтоб обустроиться на Балканах, где, в сущности, ей и место.
Не все же османам ловить в серединном море
макрель с поджаристой радужной кожицей, ломтик лимона в каждом надрезе.
Не все же им каждой мечетью напоминать Византии о поражении и позоре,
о железном веке, железных нервах и всяком прочем железе.
Не все же им слать корабли с укрепленными парусами,
с янычарами, с их кривыми ножами в зубах и прочими чудесами.
Так, придет и наше время, не зря любимого внука
Императрица решила назвать Константином
(Константинополь в уме). Назвать нехитрое дело. А ну ка
представь, старуха, как поступят с твоим непутевым сыном,
с его мальтийским крестом, виском, табакеркой пробитым,
угрюмым Михайловским замком полузабытым.
Но время все же придет и гул колокольной меди
наполнит пространство, отвоеванное у детей Магомета.
И мы пойдем гулять по базару, где столько восточной снеди,
сколько нам и не снилось, а спали мы до рассвета,
потом до полудня, потом до заката...
Мы захватим их землю. Но она не заметит захвата.
***
И душа приподымается на носочки, чтобы выглянуть за пределы
ненавистного тела. Так империя с двумя орлиными головами
мечтала проплыть через Босфор и Дарданеллы,
украсить крестиком купол Софии. Иными словами,
с крыл отряхнуть гербы, взлететь с насиженного насеста,
чтоб обустроиться на Балканах, где, в сущности, ей и место.
Не все же османам ловить в серединном море
макрель с поджаристой радужной кожицей, ломтик лимона в каждом надрезе.
Не все же им каждой мечетью напоминать Византии о поражении и позоре,
о железном веке, железных нервах и всяком прочем железе.
Не все же им слать корабли с укрепленными парусами,
с янычарами, с их кривыми ножами в зубах и прочими чудесами.
Так, придет и наше время, не зря любимого внука
Императрица решила назвать Константином
(Константинополь в уме). Назвать нехитрое дело. А ну ка
представь, старуха, как поступят с твоим непутевым сыном,
с его мальтийским крестом, виском, табакеркой пробитым,
угрюмым Михайловским замком полузабытым.
Но время все же придет и гул колокольной меди
наполнит пространство, отвоеванное у детей Магомета.
И мы пойдем гулять по базару, где столько восточной снеди,
сколько нам и не снилось, а спали мы до рассвета,
потом до полудня, потом до заката...
Мы захватим их землю. Но она не заметит захвата.
И душа приподымается на носочки, чтобы выглянуть за пределы
ненавистного тела. Так империя с двумя орлиными головами
мечтала проплыть через Босфор и Дарданеллы,
украсить крестиком купол Софии. Иными словами,
с крыл отряхнуть гербы, взлететь с насиженного насеста,
чтоб обустроиться на Балканах, где, в сущности, ей и место.
Не все же османам ловить в серединном море
макрель с поджаристой радужной кожицей, ломтик лимона в каждом надрезе.
Не все же им каждой мечетью напоминать Византии о поражении и позоре,
о железном веке, железных нервах и всяком прочем железе.
Не все же им слать корабли с укрепленными парусами,
с янычарами, с их кривыми ножами в зубах и прочими чудесами.
Так, придет и наше время, не зря любимого внука
Императрица решила назвать Константином
(Константинополь в уме). Назвать нехитрое дело. А ну ка
представь, старуха, как поступят с твоим непутевым сыном,
с его мальтийским крестом, виском, табакеркой пробитым,
угрюмым Михайловским замком полузабытым.
Но время все же придет и гул колокольной меди
наполнит пространство, отвоеванное у детей Магомета.
И мы пойдем гулять по базару, где столько восточной снеди,
сколько нам и не снилось, а спали мы до рассвета,
потом до полудня, потом до заката...
Мы захватим их землю. Но она не заметит захвата.
Плохой район
Jun. 9th, 2010 07:28 pm***
Третий день в доме нет воды. Благо, в углу двора
есть каморка, в каморке - четыре кабинки,
в каждой кабинке - дыра,
по сторонам дыры два выступа в виде подошвы -
туда нужно ставить ботинки.
Дверь в каморку год как заколочена,
но взломали вчера.
Помещение обесточено.
Изя стоит в кабинке долго, как все старички,
слышит, мимо стучат веселые каблучки.
Хлопает дверца, шуршит одежда, Изя стоит, представляет,
как она там приседает.
Как говорится, видит внутренним взором.
Слушает, думает, ну, нивроку, дама с напором.
Стоит не дышит, ждет пока она не выйдет
и не уйдет - она его никогда не увидит.
А рядом алкаш-морячок заглянул в гальюн,
и видит - в гальюне - страшный галюн,
скорчась сидит в дыре
и пищит оттуда: тире-точка-тире.
Рога, как у черта, морда, как у болонки.
Дама с напором уходит, покачивая бедрами.
Пять человек с ведрами
стоят в очереди у колонки.
Третий день в доме нет воды. Благо, в углу двора
есть каморка, в каморке - четыре кабинки,
в каждой кабинке - дыра,
по сторонам дыры два выступа в виде подошвы -
туда нужно ставить ботинки.
Дверь в каморку год как заколочена,
но взломали вчера.
Помещение обесточено.
Изя стоит в кабинке долго, как все старички,
слышит, мимо стучат веселые каблучки.
Хлопает дверца, шуршит одежда, Изя стоит, представляет,
как она там приседает.
Как говорится, видит внутренним взором.
Слушает, думает, ну, нивроку, дама с напором.
Стоит не дышит, ждет пока она не выйдет
и не уйдет - она его никогда не увидит.
А рядом алкаш-морячок заглянул в гальюн,
и видит - в гальюне - страшный галюн,
скорчась сидит в дыре
и пищит оттуда: тире-точка-тире.
Рога, как у черта, морда, как у болонки.
Дама с напором уходит, покачивая бедрами.
Пять человек с ведрами
стоят в очереди у колонки.
Плохой район
Jun. 9th, 2010 07:28 pm***
Третий день в доме нет воды. Благо, в углу двора
есть каморка, в каморке - четыре кабинки,
в каждой кабинке - дыра,
по сторонам дыры два выступа в виде подошвы -
туда нужно ставить ботинки.
Дверь в каморку год как заколочена,
но взломали вчера.
Помещение обесточено.
Изя стоит в кабинке долго, как все старички,
слышит, мимо стучат веселые каблучки.
Хлопает дверца, шуршит одежда, Изя стоит, представляет,
как она там приседает.
Как говорится, видит внутренним взором.
Слушает, думает, ну, нивроку, дама с напором.
Стоит не дышит, ждет пока она не выйдет
и не уйдет - она его никогда не увидит.
А рядом алкаш-морячок заглянул в гальюн,
и видит - в гальюне - страшный галюн,
скорчась сидит в дыре
и пищит оттуда: тире-точка-тире.
Рога, как у черта, морда, как у болонки.
Дама с напором уходит, покачивая бедрами.
Пять человек с ведрами
стоят в очереди у колонки.
Третий день в доме нет воды. Благо, в углу двора
есть каморка, в каморке - четыре кабинки,
в каждой кабинке - дыра,
по сторонам дыры два выступа в виде подошвы -
туда нужно ставить ботинки.
Дверь в каморку год как заколочена,
но взломали вчера.
Помещение обесточено.
Изя стоит в кабинке долго, как все старички,
слышит, мимо стучат веселые каблучки.
Хлопает дверца, шуршит одежда, Изя стоит, представляет,
как она там приседает.
Как говорится, видит внутренним взором.
Слушает, думает, ну, нивроку, дама с напором.
Стоит не дышит, ждет пока она не выйдет
и не уйдет - она его никогда не увидит.
А рядом алкаш-морячок заглянул в гальюн,
и видит - в гальюне - страшный галюн,
скорчась сидит в дыре
и пищит оттуда: тире-точка-тире.
Рога, как у черта, морда, как у болонки.
Дама с напором уходит, покачивая бедрами.
Пять человек с ведрами
стоят в очереди у колонки.