verses

***

Рамадан никогда не кончается. Можно пировать по ночам,
днем поститься, каяться, ходить по врачам,
становиться в очередь, зайдя в угловой гастроном,
за мясом типа халал и запретным красным вином.

За неимением минаретов, муэдзины с труб заводских,
которые тут в изобилии, восклицают священный стих.
Дым и молитва, не смешиваясь, как бензин и вода,
восходят в небо, безбожники говорят - в никуда.

Просто рассеваются, создавая эффект парника,
наводненья в прибрежных зонах, из берегов река
выходит, течет по улицам, уносит убогий скарб,
вдоль по питерской проплывает зеркальный карп.

Кошерный зеркальный карп, есть жабры и чешуя,
плывет, жабрами хлопает, не поймет ни....:
вместо дна - мостовая, вместо камня - автомобиль.
Где кости сухие, о которых писал Иезекеиль?

Все вымокло и продрогло, но поток еще не потоп.
Кроме того, под водою - много протоптано троп.
По одной идет подружка юности под черною паранджой,
смотрит сквозь щель на тебя, как будто ты ей -чужой.

verses

***

Рамадан никогда не кончается. Можно пировать по ночам,
днем поститься, каяться, ходить по врачам,
становиться в очередь, зайдя в угловой гастроном,
за мясом типа халал и запретным красным вином.

За неимением минаретов, муэдзины с труб заводских,
которые тут в изобилии, восклицают священный стих.
Дым и молитва, не смешиваясь, как бензин и вода,
восходят в небо, безбожники говорят - в никуда.

Просто рассеваются, создавая эффект парника,
наводненья в прибрежных зонах, из берегов река
выходит, течет по улицам, уносит убогий скарб,
вдоль по питерской проплывает зеркальный карп.

Кошерный зеркальный карп, есть жабры и чешуя,
плывет, жабрами хлопает, не поймет ни....:
вместо дна - мостовая, вместо камня - автомобиль.
Где кости сухие, о которых писал Иезекеиль?

Все вымокло и продрогло, но поток еще не потоп.
Кроме того, под водою - много протоптано троп.
По одной идет подружка юности под черною паранджой,
смотрит сквозь щель на тебя, как будто ты ей -чужой.