verses

***
В этой части вселенной - дотянувшие до середины
пятидесятых прошлого века, кто чудом сумел
пережить революцию, три войны, голодные зимы, едины
народ и партия, ленин с нами, величие наших дел,

оккупацию, эвакуацию, очереди на три квартала,
заседания партячейки, кинохроника, новости дня...
Как Бог повелел, как партия предначертала,
как дети похоронили, как помянула родня.

Что сказали от цеха, кто был от месткома,
сколько было венков, хорошо ли оркестр играл,
а до этого - долго ли мучился, сколько продлилась кома,
что прописывал доктор.. А, что он там понимал!

На этом участке все больше гранитные обелиски
и плиты черного мрамора. По случаю, в те года
сносили второе кладбище, и скорбящие близкие
покупали старые памятники, не испытывая стыда.

Летом тут разрастается зелень. Непроходимы тропинки.
По центральной аллее проносятся стаи тощих собак.
Тут все забыты. А как гуляли поминки,
говорили что будут помнить. Товарищи, как же так?

verses

***
В этой части вселенной - дотянувшие до середины
пятидесятых прошлого века, кто чудом сумел
пережить революцию, три войны, голодные зимы, едины
народ и партия, ленин с нами, величие наших дел,

оккупацию, эвакуацию, очереди на три квартала,
заседания партячейки, кинохроника, новости дня...
Как Бог повелел, как партия предначертала,
как дети похоронили, как помянула родня.

Что сказали от цеха, кто был от месткома,
сколько было венков, хорошо ли оркестр играл,
а до этого - долго ли мучился, сколько продлилась кома,
что прописывал доктор.. А, что он там понимал!

На этом участке все больше гранитные обелиски
и плиты черного мрамора. По случаю, в те года
сносили второе кладбище, и скорбящие близкие
покупали старые памятники, не испытывая стыда.

Летом тут разрастается зелень. Непроходимы тропинки.
По центральной аллее проносятся стаи тощих собак.
Тут все забыты. А как гуляли поминки,
говорили что будут помнить. Товарищи, как же так?