Ну, вот мы и дома.

Все, вроде бы, благополучно. Обнаружил что дискуссия на тему "путешествие за границу свободы" продолжается.
Понял, что грубые личные нападки и оскорбления представляют собою реализацию истинной свободы слова, а попытки защитить свое доброе имя и убеждения представляют собою или слабость воли, или, напротив, недопустимое ограничение свободы слова. Что само по себе наличие убеждений является гордыней. Что шуточное стихотворение может быть воспринято как программное. Да, господа, учить вам меня и учить. Только такие уроки я предпочитал прогуливать даже осенью в плохую погоду. А сейчас у нас - весна.

Ну, вот мы и дома.

Все, вроде бы, благополучно. Обнаружил что дискуссия на тему "путешествие за границу свободы" продолжается.
Понял, что грубые личные нападки и оскорбления представляют собою реализацию истинной свободы слова, а попытки защитить свое доброе имя и убеждения представляют собою или слабость воли, или, напротив, недопустимое ограничение свободы слова. Что само по себе наличие убеждений является гордыней. Что шуточное стихотворение может быть воспринято как программное. Да, господа, учить вам меня и учить. Только такие уроки я предпочитал прогуливать даже осенью в плохую погоду. А сейчас у нас - весна.

verses

***

Скачет на площади генерал неуемный.
Рабская песня честнее вольнонаемной.
Тянется, тянется, покуда ее не прервет стрельба.
Автоматная очередь. Очередь в магазин продуктовый.
Ничего, что дыра зияет посередине лба.
Человек воскреснет и будет как новый.

Размножение населения вызывает тревогу.
в том числе и воздушную. На треногу
ставят то кинокамеру, то пулемет.
Секретные службы душат всех - дотянулись бы руки.
В дни спокойствия жизнь далеко не мед.
В дни народных волнений больше крови, но меньше скуки.

Разложение диктатуры порождает червей,
главным образом. книжных. Морщины поверх бровей.
Старомодные пиджаки, опять же, манишки, манжеты.
Машинки пишущие на пожелтевших листах.
У правды и кривды одни и те же сюжеты.
Книги на полках стоят на своих местах.

verses

***

Скачет на площади генерал неуемный.
Рабская песня честнее вольнонаемной.
Тянется, тянется, покуда ее не прервет стрельба.
Автоматная очередь. Очередь в магазин продуктовый.
Ничего, что дыра зияет посередине лба.
Человек воскреснет и будет как новый.

Размножение населения вызывает тревогу.
в том числе и воздушную. На треногу
ставят то кинокамеру, то пулемет.
Секретные службы душат всех - дотянулись бы руки.
В дни спокойствия жизнь далеко не мед.
В дни народных волнений больше крови, но меньше скуки.

Разложение диктатуры порождает червей,
главным образом. книжных. Морщины поверх бровей.
Старомодные пиджаки, опять же, манишки, манжеты.
Машинки пишущие на пожелтевших листах.
У правды и кривды одни и те же сюжеты.
Книги на полках стоят на своих местах.