Памяти Крыма

***

Нечем платить по счетам. Никто и не просит.
Цикады стрекочут волнами. Поздний вечер.
Пожилой господин поднимает бокал: «Прозит!».
У юной дамы черная сумочка и китайский веер.

У обоих в душах смятение. Даже, луна - на ущербе,
зависает над морем. Купы вечнозеленых
кустов. Древние горы, дорога, ущелье,
Небольшая лагуна, мечеть, десяток домов на склонах.

Ресторан и купальни держит старый татарин.
В его саду источник вод, говорят, целебных.
Лучший дом в поселке в тридцать втором подарен
советским писателям. Раньше там жил нахлебник.

Ходил в льняном балахоне, венке из полыни,
Борода, акварели, вирши, одышка, огромное брюхо.
Знавшие его красавицы прежних времен и поныне
спорят, носил ли он под балахоном брюки.

Пожилой господин из благородных - чиновник
у пролетариев всех стран, возглавляет мисцеву спилку
пысьменныкив. Юная дама – не лучше, папа - церковник,
бывший соборный протоиерей. Теперь отбывает ссылку.

А она не то чтобы отреклась, так, утаила,
от партии. Помалкивает об отце и его Триедином
Господе. Впрочем, Высшая Сила
ей не поможет, как и знакомство с пожилым господином.

Ни о чем не думает, прижимаясь к нему всем телом,
над ночной лагуной, под ущербным светилом. Ранняя осень.
Они здесь по путевке. Перед арестом, перед расстрелом,
нужно развеяться и расслабиться, тогда – больно не очень.

(2008)

Памяти Крыма

***

Нечем платить по счетам. Никто и не просит.
Цикады стрекочут волнами. Поздний вечер.
Пожилой господин поднимает бокал: «Прозит!».
У юной дамы черная сумочка и китайский веер.

У обоих в душах смятение. Даже, луна - на ущербе,
зависает над морем. Купы вечнозеленых
кустов. Древние горы, дорога, ущелье,
Небольшая лагуна, мечеть, десяток домов на склонах.

Ресторан и купальни держит старый татарин.
В его саду источник вод, говорят, целебных.
Лучший дом в поселке в тридцать втором подарен
советским писателям. Раньше там жил нахлебник.

Ходил в льняном балахоне, венке из полыни,
Борода, акварели, вирши, одышка, огромное брюхо.
Знавшие его красавицы прежних времен и поныне
спорят, носил ли он под балахоном брюки.

Пожилой господин из благородных - чиновник
у пролетариев всех стран, возглавляет мисцеву спилку
пысьменныкив. Юная дама – не лучше, папа - церковник,
бывший соборный протоиерей. Теперь отбывает ссылку.

А она не то чтобы отреклась, так, утаила,
от партии. Помалкивает об отце и его Триедином
Господе. Впрочем, Высшая Сила
ей не поможет, как и знакомство с пожилым господином.

Ни о чем не думает, прижимаясь к нему всем телом,
над ночной лагуной, под ущербным светилом. Ранняя осень.
Они здесь по путевке. Перед арестом, перед расстрелом,
нужно развеяться и расслабиться, тогда – больно не очень.

(2008)

Удачной подводной охоты

***
Юная дева, сидя в стальной сигаре,
рапортует морзянкой глубоко под враждебной водой:
жизнь полна испытаний, но мы не баре,
и у морских коров - рекордно высокий удой.
Заперт амбар, и большой замок на амбаре
зарос моллюсками, что Карл Маркс - бородой.

Много нас - грушевидных, пучеглазых, головоногих,
много присосок у нас рядами на каждой руке.
Но никому не жалко нас - разумных и многих,
размножающихся в каждом море, озере и реке.
Много у нас царьков рогатых и строгих,
много отростков и бугорков на каждом царьке.

Рапортуем из глубины - всем, кто повыше чином,
те еще высшим рапорт передадут с крыльца.
От настоящих женщин - настоящим мужчинам
Живущим в помощи Вышнего - от утопшего мертвеца.
Мы все прикрываем срам. И по тем же причинам
тот, кому рапортуем, не показывает лица.

Удачной подводной охоты

***
Юная дева, сидя в стальной сигаре,
рапортует морзянкой глубоко под враждебной водой:
жизнь полна испытаний, но мы не баре,
и у морских коров - рекордно высокий удой.
Заперт амбар, и большой замок на амбаре
зарос моллюсками, что Карл Маркс - бородой.

Много нас - грушевидных, пучеглазых, головоногих,
много присосок у нас рядами на каждой руке.
Но никому не жалко нас - разумных и многих,
размножающихся в каждом море, озере и реке.
Много у нас царьков рогатых и строгих,
много отростков и бугорков на каждом царьке.

Рапортуем из глубины - всем, кто повыше чином,
те еще высшим рапорт передадут с крыльца.
От настоящих женщин - настоящим мужчинам
Живущим в помощи Вышнего - от утопшего мертвеца.
Мы все прикрываем срам. И по тем же причинам
тот, кому рапортуем, не показывает лица.