verses

***
Сам упырь распускает слух, что свалить упыря
нужно серебряной пулей, пробив седьмое ребро.
Он собрал этих пуль - завались. Ни свет ни заря
он встает, открывает сундук, пересчитывает серебро.

У него в лесу фальшивомонетный двор.
Упырь чеканит полтины, все как нужно, двуглавый орел,
портрет государя. Не пойман, значит - не вор.
Особо если состарился и капитал приобрел.

Вот упырь гуляет по ярмарке в длинном пальто и кашне,
то баранку купит, то леденец,то белый калач.
Угощенье в большом мешке, серебро в мошне,
Из мошны слышится звон, из мешка - детский плач.

А торговки будто не слышат, будто не видят клыков:
подмигивают упырю, поглядывают на упыря.
А тот похитит ребенка - и был таков.
И товару купил, чтобы деньги в мошне не звенели зря.

verses

***
Сам упырь распускает слух, что свалить упыря
нужно серебряной пулей, пробив седьмое ребро.
Он собрал этих пуль - завались. Ни свет ни заря
он встает, открывает сундук, пересчитывает серебро.

У него в лесу фальшивомонетный двор.
Упырь чеканит полтины, все как нужно, двуглавый орел,
портрет государя. Не пойман, значит - не вор.
Особо если состарился и капитал приобрел.

Вот упырь гуляет по ярмарке в длинном пальто и кашне,
то баранку купит, то леденец,то белый калач.
Угощенье в большом мешке, серебро в мошне,
Из мошны слышится звон, из мешка - детский плач.

А торговки будто не слышат, будто не видят клыков:
подмигивают упырю, поглядывают на упыря.
А тот похитит ребенка - и был таков.
И товару купил, чтобы деньги в мошне не звенели зря.

Пернатая фотографирует пернатых. Мюнхен.

и не только пернатых

Пернатая фотографирует пернатых. Мюнхен.

и не только пернатых

Русский марш

В Одессе тоже объявлен. Вероятно, уже маршируют. Сведений особых пока нет.



снимок прошлогодний

Русский марш

В Одессе тоже объявлен. Вероятно, уже маршируют. Сведений особых пока нет.



снимок прошлогодний

verses

***

Добротные, хоть и разрушенные соборы
поздне-романского стиля
хороши еще и тем, что в их проемах открывается вид на горы
или, изредка, на лагуну в эпоху полного штиля,
спокойствия и прозрачности. Тут можно отснять ролик
пение под гитару, а то и четыре монаха
споют григорианское, в то время, как белый кролик
щиплет зеленую травку, не зная страха.
Он, ушастый, не видел снов о большом фаянсовом блюде,
на котором тушеное тельце его, а в виде приправы
разложены те же сочные сине-зеленые травы,
которые сам он ел, а теперь поедают люди.
Итак, звенит гитара в лапах согнутых, пятипалых.
Поют четыре монаха в соборе без кровли и сводов
А люди попроще сидят в трактирах-подвалах,
или на площадях любуются на уродов,
потому что уроды в этих краях всегда в избытке:
близкородственные браки, инцест - тоже не редкость.
А в остальном тут все, как на старой открытке:
горы, руины вдали - не понять, собор или крепость.

verses

***

Добротные, хоть и разрушенные соборы
поздне-романского стиля
хороши еще и тем, что в их проемах открывается вид на горы
или, изредка, на лагуну в эпоху полного штиля,
спокойствия и прозрачности. Тут можно отснять ролик
пение под гитару, а то и четыре монаха
споют григорианское, в то время, как белый кролик
щиплет зеленую травку, не зная страха.
Он, ушастый, не видел снов о большом фаянсовом блюде,
на котором тушеное тельце его, а в виде приправы
разложены те же сочные сине-зеленые травы,
которые сам он ел, а теперь поедают люди.
Итак, звенит гитара в лапах согнутых, пятипалых.
Поют четыре монаха в соборе без кровли и сводов
А люди попроще сидят в трактирах-подвалах,
или на площадях любуются на уродов,
потому что уроды в этих краях всегда в избытке:
близкородственные браки, инцест - тоже не редкость.
А в остальном тут все, как на старой открытке:
горы, руины вдали - не понять, собор или крепость.