verses

***

Дни острижены до предела,
дальше некуда, надо ждать пока отрастут.
Елка куплена и разряжена. Котенку только и дела,
что дождик трепать, избавляя ветви от пут,
шарик зеркальный катать по комнате мягкой лапкой,
за хвостом своим гоняясь, кружить и кружить.
Вот если бы елка была более шаткой,
ее бы по горизонтали получилось расположить.
И желанный веник, метущий осколки -
шуршащая, новая долгожданная дичь!
В общем, котенку много толку от елки,
больше, чем людям, но этого им не постичь.

verses

***

Дни острижены до предела,
дальше некуда, надо ждать пока отрастут.
Елка куплена и разряжена. Котенку только и дела,
что дождик трепать, избавляя ветви от пут,
шарик зеркальный катать по комнате мягкой лапкой,
за хвостом своим гоняясь, кружить и кружить.
Вот если бы елка была более шаткой,
ее бы по горизонтали получилось расположить.
И желанный веник, метущий осколки -
шуршащая, новая долгожданная дичь!
В общем, котенку много толку от елки,
больше, чем людям, но этого им не постичь.

Портреты неизвестных

Фото этих детей сделано в Санкт Петербурге в 1910 году.
Мы не знаем как их звали.
Мы не знаем, что с ними случилось в жизни.
Мы понимаем, что эти жизни уже завершены.
Мы знаем, как называется страна, где они жили.
Мы знаем, что случилось в этой стране,
с этой страной.
Вряд ли история этих детей была счастливой.
Трудно представить их
доживших до старости
в статусе персональных пенсионерок
союзного значения.
Хотя все может быть.

Портреты неизвестных

Фото этих детей сделано в Санкт Петербурге в 1910 году.
Мы не знаем как их звали.
Мы не знаем, что с ними случилось в жизни.
Мы понимаем, что эти жизни уже завершены.
Мы знаем, как называется страна, где они жили.
Мы знаем, что случилось в этой стране,
с этой страной.
Вряд ли история этих детей была счастливой.
Трудно представить их
доживших до старости
в статусе персональных пенсионерок
союзного значения.
Хотя все может быть.