Записки психиатра

*
Или вот такая история. Звонит мне профессор А. Он хочет, чтобы я придумал диссертационную тему для его протеже. Я никогда не слыл грубияном. Но профессор А. несколько раз повторил мне, чтобы с этим молодым человеком я был особенно терпелив и вежлив. И еще А. предупредил меня, чтобы я не спрашивал фамилию своего подшефного. Потому что это - очень, очень известная в городе фамилия! - сказал А., понизив голос.

*
Логика А. была мне не очень понятна: если фамилия столь известна, почему же я, работая с отпрыском почтенного номенклатурного рода, не могу эту фамилию знать... Лишь спустя несколько минут после того, как я повесил трубку, до меня дошло: я должен был заниматься с этим человеком, но обращаться по каким-либо вопросам к его начальственному отцу я никакого права не имел. Я , презренный зав. психологической лабораторией, .даже не мог узнать его фамилию... Как оказалось, причина секретности была иной.

*
Ну так уж и не мог! В конце концов все мы живем в Одессе. Я узнал эту фамилию в тот же день. Меня поразило, что речь шла о номенклатурщике среднего звена, уровень инструктора горкома. Раньше я этой фамилии нигде не слышал. Специально задал вопрос нескольким коллегам, а кто такой П.? Никто не знал. Так что известность фамилии моего подшефного была не столь уж велика....

*
На следующий день профессор А. вновь позвонил мне и спросил, приходил ли молодой человек ко мне. Я ответил, что пока не приходил. А затем не удержался, назвал фамилию этого незнакомца и спросил, для чего такая секретность, и, если уж на то пошло, почему бы не взять этому будущему светилу, которое не хочет "светиться", псевдоним?
Что Вы!, - сказал А., - это бы его глубоко уязвило - он очень замкнутый, гордый и ранимый.
Шизоидная личность! - подумал я - и ошибся. Дела у молодого человека обстояли гораздо хуже....

*
Когда я наконец-то встретился с ним и поговорил, мне постепенно открывалась истина: юноша психически болен. Он удерживается в мединституте благодаря влиянию родителей, но работать он не будет никогда. И научной работой не сможет заниматься никогда. Даже если ему напишут диссертацию...
Моя беседа с ним постепенно превратилась в стандартное психиатрическое интервью.
Тотчас после его ухода я позвонил А. и сказал: зачем Вы мне его прислали? Он ведь болен психически, или Вы не знали?
В том-то и дело, что знал - ответил мне А. , - но думал, а вдруг что-то получится. Теперь Вы понимаете, почему я не хотел, чтобы Вы знали его фамилию....

*
Теперь я понимал. И не понимал одновременно. Если бы мальчик был здоров, я рассказывал бы эту историю в качестве анекдота всем коллегам. И фамилию.бы назвал без зазрения совести. Но поскольку мальчик был болен, в дело вступали совершенно иные обязательства. Никогда до сей поры (срок давности эпизода - 32 года) я этой истории не рассказывал. А фамилию не называю и сейчас.