***
Трофим - юродивый, бродяжка,
бил в грудь себя, вздыхая тяжко,
в подвале спал, вставал чуть свет,
скакал, что козлик по пригорку,
жевал размоченную корку,
потом пропал - и вести нет,
И мало ли таких убогих
зимой замерзло при дорогах,
темна Россия, велика,
оврагов в ней, болот и речек,
повсюду гибнет человечек,
повсюду гроб для старика.
Но было странное виденье
семинаристу - смертной тенью
земля покрыта. Серафим
парит над дубом и икону
смиренно опускает в крону,
а на иконе той - Трофим.
Проснулся -слышит зов негромкий
и видит старика с котомкой,
и несказанный свет вдали,
дуб над источником целебным...
И всем селом пошли с молебном,
и там икону обрели.
За день часовенку срубили,
водой крещенской освятили,
поставили пяток свечей.
Наутро солнышко вставало,
иконы нет, как не бывала,
но дуб стоит, звенит ручей.
Еще раз двадцать объявлялась,
темнела, снова обновлялась,
в лесах, в полях. По тем местам
стоят часовенки пустые,
такие уж у нас святые -
бродяжничают здесь и там.
Свободен здесь - и там свободен.
Стоит-горит престол Господень,
мы узрим Спаса, а пред Ним
святых Ивана и Егорку,
и там размоченную корку
жует убогий дед Трофим.
(2009)
Трофим - юродивый, бродяжка,
бил в грудь себя, вздыхая тяжко,
в подвале спал, вставал чуть свет,
скакал, что козлик по пригорку,
жевал размоченную корку,
потом пропал - и вести нет,
И мало ли таких убогих
зимой замерзло при дорогах,
темна Россия, велика,
оврагов в ней, болот и речек,
повсюду гибнет человечек,
повсюду гроб для старика.
Но было странное виденье
семинаристу - смертной тенью
земля покрыта. Серафим
парит над дубом и икону
смиренно опускает в крону,
а на иконе той - Трофим.
Проснулся -слышит зов негромкий
и видит старика с котомкой,
и несказанный свет вдали,
дуб над источником целебным...
И всем селом пошли с молебном,
и там икону обрели.
За день часовенку срубили,
водой крещенской освятили,
поставили пяток свечей.
Наутро солнышко вставало,
иконы нет, как не бывала,
но дуб стоит, звенит ручей.
Еще раз двадцать объявлялась,
темнела, снова обновлялась,
в лесах, в полях. По тем местам
стоят часовенки пустые,
такие уж у нас святые -
бродяжничают здесь и там.
Свободен здесь - и там свободен.
Стоит-горит престол Господень,
мы узрим Спаса, а пред Ним
святых Ивана и Егорку,
и там размоченную корку
жует убогий дед Трофим.
(2009)