***
В сказке о рыбаке главный герой - корыто.
В корыте главное то, что оно разбито,
как сердце влюбленного. Боже, как он раним!
Ходит в камзоле, в дрожащей руке - мандолина.
Во рту запеклась комком голубая глина.
Вот мы какие! Хороним, да не храним.
И мертвые губы тихонько шепчут: "Гренада",
Отряд не заметил потери бойца - и не надо.
Отряд ничего не берет на заметку. Он,
продвигаясь вперед, издает победные звуки.
Подлунный мир из рук переходит в руки,
немец вышел к Волге, а там вместо песни - стон.
Вот мы какие. а думали - мы другие,
из окопов писали в тыл "Мои дорогие!",
в треугольники складывали измаранные листки,
писали адрес деревни давно спаленной,
только трубы печные торчат, да в роще зеленой
соловей поет от томления и тоски.
Мои дорогие! Тут хорошо и страшно.
Кормят навылет. Братаются рукопашно.
Раз в три года пригонят артистов - они
как умеют утешат в скорби нашего брата,
сверху слышен стрекот летального аппарата.
Напишите, как жизнь у давно погибшей родни.
В сказке о рыбаке главный герой - корыто.
В корыте главное то, что оно разбито,
как сердце влюбленного. Боже, как он раним!
Ходит в камзоле, в дрожащей руке - мандолина.
Во рту запеклась комком голубая глина.
Вот мы какие! Хороним, да не храним.
И мертвые губы тихонько шепчут: "Гренада",
Отряд не заметил потери бойца - и не надо.
Отряд ничего не берет на заметку. Он,
продвигаясь вперед, издает победные звуки.
Подлунный мир из рук переходит в руки,
немец вышел к Волге, а там вместо песни - стон.
Вот мы какие. а думали - мы другие,
из окопов писали в тыл "Мои дорогие!",
в треугольники складывали измаранные листки,
писали адрес деревни давно спаленной,
только трубы печные торчат, да в роще зеленой
соловей поет от томления и тоски.
Мои дорогие! Тут хорошо и страшно.
Кормят навылет. Братаются рукопашно.
Раз в три года пригонят артистов - они
как умеют утешат в скорби нашего брата,
сверху слышен стрекот летального аппарата.
Напишите, как жизнь у давно погибшей родни.