verses

***

Дни острижены до предела,
дальше некуда, надо ждать пока отрастут.
Елка куплена и разряжена. Котенку только и дела,
что дождик трепать, избавляя ветви от пут,
шарик зеркальный катать по комнате мягкой лапкой,
за хвостом своим гоняясь, кружить и кружить.
Вот если бы елка была более шаткой,
ее бы по горизонтали получилось расположить.
И желанный веник, метущий осколки -
шуршащая, новая долгожданная дичь!
В общем, котенку много толку от елки,
больше, чем людям, но этого им не постичь.

испанский Д. Скарлатти - падре Антонио Солер

verses

***

Чем больше снега - тем чище сельский пейзаж.
Покрыты инеем стволы низкорослых дерев.
Ночной прохожий - гоголевский типаж-
мерзнет снаружи, себя изнутри согрев.

Идет, напевает что-то под нос себе -
выйди, коханая, или какую попсу.
На каждой избе черт сидит на трубе
и держит душу, как шарик елочный, - на весу.

О моих рождественских стихах

В течение последующих пяти лет я написал еще несколько "Рождественских стихотворений". Тогда они писались вразброд - хоть в марте, хоть в июле. Поводы для их написания были скорее внутренние,
эти стихи позволяли мне самому лучше понять миссию Христа в мире и судьбы Церкви. Написанное вскоре после событий 1991 года стихотворение "Мимо Вифлеема едет поезд" - реакция на разочарование, которое испытал, переживая трансформацию Церкви из гонимой в "декоративную", тогда еще не "Торжествующую". Там же - и реакция на распад СССР, событие неизбежное и, как всякая геополитическая катастрофа, драматичное и даже - трагическое.

Было две Империи. С одною
я знаком по книгам. Во второй
жил согнувшись, молча, стороною
обходя дома, где пир горой...

Несколько стихотворений вошло в практически самиздатовскую книжку "Post Printum". Эта тоненькая книжка была набрана и сверстана вручную мною самим, без всяких компьютерных программ. Я просто вырезал текст и располагал его на странице, создавая незатейливый оригинал-макет. Все остальное делалось официально. На дворе был уже 1995 год... Книжка эта, с легкой руки Марии Галиной попала в Москву и сыграла важную роль в моей литературной судьбе. Еще одно стихотворение сложилось после того, как я видел трансляцию Рождественской мессы из собора св. Петра, которую служил одряхлевший Иоанн-Павел Второй. Карол Войтыла - один из очень чтимых мною деятелей христианства ХХ века. И на пороге смерти он оставался прекрасным, почти светящимся изнутри...

Я помню, он был молодым. Иисусе, что делать ему
с иссохшим, скрюченным телом, как одолеть
сопротивление мышц, дрожанье, дышать в дыму
ароматных кадильниц? Славословье, как плеть,
рассекает собор. Дом молитвы. В этом дому
слишком много величия, чтобы кого-то жалеть.

Бары открыты всю ночь. После церкви заглянем в бар.
«Счастливого Рождества» — слышно со всех сторон.
В баре не слишком людно. Сейчас миллионы пар
после пьянки и секса, проваливаясь в сон,
смотрят в экран на понтифика — слишком стар
(мы никогда не будем такими как он).

Намного позднее это стихотворение вошло в мою первую подборку в "Новом Мире".
Скомпоновать первую рождественскую тетрадь мне помогло знакомство с обрядом Англиканской Церкви - Процессией с пением Рождественских Гимнов. Я давно уже знал этот хоровой цикл Бриттена, но нужно было воочию увидеть сам обряд, чтобы прочувствовать напряжение предрождественских дней (Адвента) в Западной Церкви. В то же время я перевел (перевод свободный) Рождественский спиричуэлс "Запиши в тетрадку цифры по порядку", это своеобразная считалка. С каждым куплетом количество строк увеличивается, как в "Доме, который построил Джек" или в "Козочке" из еврейской пасхальной Агады (ее я тоже перевел в свое время). Здесь приведу последнюю, суммарную часть Рождественской "считалки":

*
Запиши в тетрадку
цифры по порядку.
Я говорю: девятью девять.
Девятью девять — Мария, Дева-Мать,
восемью восемь — хвалу возносим,
семью семь — возвещаем всем,
шестью шесть — Благая весть,
пятью пять — снизошла благодать,
четырежды четыре — Спасенье в мире,
трижды три — в небеса посмотри,
дважды два — Звезда Рождества,
единожды Един
Иисус, Божий Сын,
в Вифлееме Он рожден!

Эта считалка и стала стержнем. вокруг которого сгруппировались мои Рождественские стихи и появилась первая Рождественская тетрадь.

Из Василя Махно

Рождественский стих

Не проспали бы, не проморгали волхвы звезду,
что тебе говорит: "Я тебя приведу"
золотая как пряник на загустевшем меду,
золотая корица -
я скажу ей: веди сердце рыбье, плавник,
вот ботинки мои - обувайся хоть в них,
хоть верблюжьи плащи на фигурах прямых,
и хрусталь вместо сердца.

А в Базарских снегах пан-хозяин Василь
что ребячьим сердечком пшеницу косил,
без особых усилий по хлеву водил
и в снегах - свою челядь
говорю: я отсюда и сердце из льда,
что профукано в форточку -все не беда,
а волхвов я оставил, а с ними - звезда,
и шатер, и вечеря -

свет прольется верблюжьим парным молоком,
заблудился я тут, это край не знаком
но звезда пробудила меня и потом
тихо дверь отворяя
я лежал в сердце рыбьем, что тонкий плавник,
ангел втягивал губы и слизывал с них
вкус еловых ветвей и дождей нитяных,
взор крылом закрывая

только шерсти верблюжьей пучок свет звезды
настежь все рубежи и потоки воды
рыбаки, пастухи и слова и родЫ
рукописные если прочесть не сумели
в книге- княжий дырявый шатер,
в геометрии света присутствует взор,
к самкам жмутся верблюды - и вечность с тех пор
остаются недели

остаются снега мой плавник слюдяной
только сердце на нитке гудит надо мной
сердце рыбье - тавро на стене водяной -
лучик света верблюжий
и звезда говорит: мы идем на раз-два,
чтоб и нас приголубил тот свет Рождества,
что в зенице хранит и вола и волхва,
смерть твою, твою душу.

7 января 2013
( Read more... )

Собственно, вот и сам Доменико Скарлатти.