verses

***
Солнечный луч скользит по начищенным латам
по медным шлемам, по широким щитам.
На переднем плане - Христос, стоящий перед Пилатом.
Все остальные - на заднем плане, им нечем платить по счетам.

В деле Спасенья они - слепые орудья.
Они охвачены гневом. Не ведают, что творят.
В этом смысле люди ничем не лучше безлюдья,
беззаконие не страшней правосудья,
храм не более свят, чем торговый ряд.

И Христос ничем не лучше других страдальцев,
И другие страдальцы - ничем не хуже чем Он.
На Истории столько отпечатков кровавых пальцев,
что не спасут человечество ни Благодать, ни закон.

Впрочем, что рассуждать о законе и Благодати?
На то есть богословы, епископы - не перечесть.
А это просто история о Христе и Пилате.
Об отсутствующей справедливости. И о Боге, который есть.

Земля горшечника

***

Горшечник доволен. Ему хорошо заплатили
за каменистый, бесплодный участок земли.
Ветер гонит вдоль дороги облако пыли.
Холм с тремя крестами едва различим вдали.

Теперь земля горшечника будет кладбищем безымянных
пришельцев, самоубийц, преступников, а пока
тридцать монет - серебряных, окаянных
в кармане горшечника, на дне его кошелька.

Горшечник едет прочь из обреченного Иршолаима.
В первом попавшемся городе первый попавшийся дом
он купит - под старость кровля необходима
даже ремесленнику, живущему тяжким трудом.

Ему не везло. Неразумные дети, жена-блудница.
Родители - пухом земля! - бранили его почем зря.
Он ко многому притерпелся, но ни с кем не сумел сродниться.
Ложился в полночь. Вставал - ни свет, ни заря.

Теперь он один. Он будет жить своим домом.
наконец он поставит все на свои места.
А земля горшечника будет не пухом, но в горле - комом,
отданная мертвецам, ящерицам, насекомым.
Пророк предрек эту сделку, видимо неспроста.

Горшечник смотрит по сторонам расслабленным взором.
Вдали он видит город и холм, над которым
возвышаются три креста.

(no subject)

verses

Стихи моего отца Григория Херсонского - к сегодняшнему дню

***
За нас умирал на кресте Человеческий Сын.
Но время пришло - и от нас отвернулся Создатель.
Ведь если тогда из двенадцати предал - один,
добро, если ныне найдется один - не предатель.