verses

***
Под окнами ходит разносчик, выкликая товар.
Базар наступает, покоряя за гектаром гектар.
Это утренний час, похожий на полночный кошмар.
Это холод зимы высветляет летний загар.

Чужая речь - ни слова не выучишь, а говорят - проста.
Разве только глагол - в конце, и купола без креста.
Всюду красные флаги со звездочкой и серпом.
Не видно молота - может быть, дорисуют потом.

Хорошо, что серп - светило, а не орудье труда.
Да и звезда с небес - совсем другая звезда.
Ходишь по переулку, вертишь седой головой,
но рта не раскроешь, будто он набит пахлавой.

Бродский сравнил минарет с ракетой земля-земля.
Странно, что не взлетает, на северо-запад руля.
По мне минареты скорее - заточенные карандаши.
Пишут столбиком цифры, подсчитывают барыши.

Торговля тоже - война, у купца за спиной
покоренные территории. Просторы земли иной
открываются перед ним, как огромный универмаг.
Красный товар надежней, чем красный флаг.

Женщина в парандже глядит в смотровую щель,
словно солдат из танка, выбирающий цель.
Чужаки на базаре приглядываются к чужакам.
Поглядим, кто кого приберет к рукам.

verses

Шесть утра. Со всех сторон поют муэдзины,
голоса доносятся из репродукторов - так слышнее
и не нужно взбираться вверх по лестнице винтовой.

Через два часа откроются магазины.
Византия мертва - или спит непробудно в музее.
иконы на стенах, мозаики - над головой.

И никто о спящей империи не скажет доброго слова,
и никто уже не желает разбудить Софию и снова
воздвигнуть над куполом крест, или поставить царя
над всеми славянами, чтобы в единстве крепла
наша сила, а вражья чтобы глохла и слепла,
чтоб в бесполезный спор не вступала зря.

Но кажется, вот, во мгле предрассветной ко граду
Константина российский военный парусный флот подплывает,
салютуют эпохи, время движется вспять.

Мечту о господстве не загонишь в ограду.
Она, как одеяло, с головою дитя укрывает.
За нами - прошлое. Есть куда отступать.