verses

***

Спой мне песенку, Церковь, о волнах житейского моря,
о буре напастей и о пристанище тихом.
Господи, я причинил Тебе много горя,
не поминай меня вовсе, или - не поминай лихом.

Хочешь спасти меня - неужто я этого стою?
Хочешь сгубить меня - я и тут не перечу.
Ты внутри и вовне - и нельзя состязаться с Тобою,
ни уйти от Тебя, ни пойти навстречу.

выбранные сновидения о несчастной невозвратной любви.

*
Привычно подошел к буфету, достал оттуда бутылку "Бисквита" и открыл ее. И вдруг из горлышка вырвался густой сигарный дым, а в его клубах появился друг, как всегда - в широкополой фетровой шляпе с черной атласной лентой и кашемировом пальто до пят. Сигару он держал на отлете.
- Что, соскучился бедный? - спросил друг, - а ведь ты сумасшедший. Сумасшедшие скучать не должны. Можешь поговорить хоть со мной, хоть с гитарой семиструнной...
- Да, - грустно ответил я, - я сошел с ума от любви к Одесской Интеллигенции.
- Нет, - ехидно возразил друг, - ты сошел с ума не от любви, а от избытка дофамина в синапсах твоих паршивых нейрончиков!

- Ах вот ты как! - вскричал я, - так вот же тебе! И принял две таблетки галоперидола. Друг согнулся в три погибели и исчез.

*
В детстве Одесская Интеллигенция больше всего любила играть в куклы. У нее были не только резиновые красные шапочки с дырочкой в правом боку, вопреки нормальной анатомии, не только полностью замкнутые целлулоидные пупсы, но и немецкие куклы из ГДР, которые тихо мяукали.
На дни рождения ей дарили кукол, умеющих закрывать на все глаза.
Потом она становилась на табуретку и читала стихи Пастернака "Снег идет", хотя день рождения у нее летом.
Потом ей задавали вопросы. Поскольку традиционный вопрос "кого ты больше любишь папу или маму?" был в данном случае неуместен
( отец именинницы был не установлен), ей задавали вопрос, кем она хочет быть, когда вырастет.
На этот вопрос она неизменно отвечала: я буду Одесской Интеллигенцией!
Однажды ее спросили: а твои куклы кем будут, когда вырастут?
Именинница тотчас ответила: Они будут моими знаковыми фигурами!

Гости долго аплодировали и смеялись. И, как оказалось, совершенно напрасно.

*
Как-то в Городском Полуподвальном Клубе состоялась выставка копий репродукций картин художников, которые были близки с Южно-Русской Школой. Сама Южно-Русская Школа в то время еще была жива, но уже не могла передвигаться самостоятельно. А о том, чтобы скатить коляску по крутым ступеням Полуподвального Клуба речи не было. Но, по просьбе почтенной дамы, мы подвезли ее ко входу в клуб загодя, и она, сидя в каталке, лорнировала авторов картин, с которых были сделаны копии.
-Я чрезвычайно огорчена! - сказала Южно-Русская Школа, - я не помню ни одного из этих мужчин, а тут - она указала дрожащим деформированным пальцем на афишу, написано, что все они были со мной близки... Вот она, старческая память!
-Не огорчайтесь, - сказал я, - скорее всего Вы никого из них в глаза не видели.
- Молодой человек! Вы премного меня утешили! - сказала Южно-Русская школа, - нагнитесь, я поцелую Вас в щечку!

*
Одесская Интеллигенция стояла в коротком платьице и белом кружевном фартучке, сохранившемся у нее со школьных времен, когда она была отличницей и имела пленительную привычку, склонившись над партой, высовывать кончик язычка, что подчеркивало особую старательность. Эта привычка осталась у нее и теперь. Что до фартучка, то в пору "бури и натиска" он использовался как эротический костюм, а ныне был разжалован в кухонные принадлежности.
На столе перед Одесской интеллигенцией стояли ее знаковые фигуры. Она ополаскивала каждую в тазике с мыльной водой, промывала под краном и насухо вытирала китайским полотенчиком, после чего вешала их на елочку рядом с шариками, белочками и звездочками.

Потрясенный этим зрелищем я повернулся, вышел за двери и со всех ног бросился бежать вниз по лестнице. Только выбежав на улицу и отдышавшись я понял, что через несколько часов наступит Новый 1896 год...
Или я опять что-то напутал?

*

Приходил друг и рассказывал, что Одесская Интеллигенция ненавидит меня за то, что я пишу много стихов. Я было хотел в сотый раз объяснить другу, что за стихи меня ненавидит Одесская Литературная общественность, но того и след простыл.
Только бокал с коньяком "Бисквит" стоял на восьмиугольном столике в стиле арт-деко и кубинская сигара слегка дымилась в пепельнице из чешского хрусталя. ..