***
Ранее тут был книжный. Теперь тут обувь и сумки..
Раньше тут был монастырь, потом - планетарий, теперь - опять монастырь.
Раньше тут пили чай. Теперь пропускают по рюмке.
Раньше тут был базарчик, теперь - пустырь.
Тут продавали винил. Теперь тут суши и пицца.
Тут шили брюки. Теперь тут морская еда.
И только пивному киоску удалось в эту землю вцепиться,
и он остался на том же месте, где был всегда.
Он стоял тут, когда жизнь была скудна и нетороплива,
когда рабочий трудился, не прикладая рук.
А потом он стоял у киоска, пену сдувая с пива,
и там же стоял профессор, а рядом с ним военрук.
Говорят, им не нужно было импортное богатство,
ни обувь немецкая, ни финский мягкий сырок.
Это было мужское, потное, летнее братство,
и оно пережило всех, сохранило пивной мирок
Ранее тут был книжный. Теперь тут обувь и сумки..
Раньше тут был монастырь, потом - планетарий, теперь - опять монастырь.
Раньше тут пили чай. Теперь пропускают по рюмке.
Раньше тут был базарчик, теперь - пустырь.
Тут продавали винил. Теперь тут суши и пицца.
Тут шили брюки. Теперь тут морская еда.
И только пивному киоску удалось в эту землю вцепиться,
и он остался на том же месте, где был всегда.
Он стоял тут, когда жизнь была скудна и нетороплива,
когда рабочий трудился, не прикладая рук.
А потом он стоял у киоска, пену сдувая с пива,
и там же стоял профессор, а рядом с ним военрук.
Говорят, им не нужно было импортное богатство,
ни обувь немецкая, ни финский мягкий сырок.
Это было мужское, потное, летнее братство,
и оно пережило всех, сохранило пивной мирок