verses

***

Слава старых знамен сдана на перелицовку.
Язык глухонемых отменен. Нужно учить распальцовку.
Если умен - в книге сразу читаешь концовку,
а потом всю жизнь гадаешь, что раньше было,
все равно. что раньше было, да сплыло и стало быдло,
кушай манную кашку, рыло, мажь на булку повидло.

Стрелки перевели, смеркается рано,
участь родной земли болит, как старая рана,
умственный инвалид лопочет с телеэкрана,
бормочи, бормочи, речь не нужна и даром,
сдай анализ мочи, следи за своим базаром,
жизнь испарилась - поздравь ее с легким паром.

Всем на плечи бросается век-волкодав, хорошо - не шавка,
к небу очи задрав, жизнь стоит у прилавка,
смертию смерть поправ - на пасху у церкви давка,
всем нужно святить еду, свечку жечь восковую,
печь пирог на меду, пить воду святую, живую,
вокруг темно, как в аду. Пора нам на боковую.

***

На карантинный мол привезли орудия. Вечную муку
офицеры сулят пушкарям, не готовым слушать приказы.
Пушки пустят на дно зачумленную фелуку
до того, как моряки сгорят от ужасной заразы.

Моряков не жаль - они все равно умирают.
Жаль, что умрут они,в грехах не покаясь.
Но чумные крысы плывут, лапками перебирают,
и выходят на берег, кашляя и озираясь.

А в городе люди не помнят такого жаркого лета,
впрочем город молод, а память - коротковата.
Хорошо, что тут строят театр оперы и балета
из камней турецкой крепости -от восхода и до заката.

Вот построят, выпишут из Италии исполнительниц арий,
глаза как маслины, высокая грудь, соловьиные трели,
потом приходскую церковь переделают в планетарий,
а после обратно - в церковь, и придет пролетарий ,
пьян, языком ворочает еле-еле.

И приведет в планетарий сынка-недоумка,
ребеночек носом сопит, глаз расширенный пучит,
и папа скажет - эта гора называется Чумка,
а почему - не знаю, но в школе тебя - научат.