в траве забвения

*

В конце концов мы умудрялись любить поэзию, когда стихи Мандельштама можно было прочесть только на папиросной бумаге блеклым лиловым шрифтом, с неточностями и опечатками, возникшими при нелегальном размножении текстов. Или. ранние, на пожелтевших страничках его первого сборника "Камень". Когда добыть том Пастернака или Цветаевой, изданный в БП было невозможно, а тут еще автор предисловия к Пастернаку, Синявский-Терц сел за антисоветчину и начали изымать том опального поэта с предисловием сидельца из библиотек. Чуть полегче с Ахматовой - до сих пор на полке стоит томик в белой суперобложке с портретом Анны работы не кого-нибудь а самого Модильяни.
А для большинства молодых эти книги были - за семью замками. А поэзию любили... Кого же? А кого-только не любили.
Да тех же - Евтушенко, Вознесенского, Рождественского, Ахмадулину.
Самойлова - как же мы любили Самойлова! Тарковского - как с облака спустился, или как из начала века пришел. Но ведь был и Твардовский, особенно поздний, со стихами о сносе памятника Сталину и циклом памяти матери. Но был ведь Маяковский - особенно ранний, не из школьной программы. А Винокуров? А Кушнер? Да мы и Светлова любили с его "Гренадой". И Багрицкого с его "Опанасом". И Уткина с его рыжим Мотеле.
А девочки попроще переписывали в тетрадки стихи Асадова, какой-никакоя, а самиздат, очень душещипательный. И какие смелые темы - к примеру, тема добрачного секса: "едва лишь разжались объятья, девчонка поднялась с травы, смущенно одернула платье и встала под сенью листвы".
Мы жили среди текстов и дышали ими, и угрюмая советская действительность едва проглядывала между строк прекрасных стихов.. Все ли они были прекрасными? С моей сегодняшней точки зрения - нет. Но кому нужна моя сегодняшняя точка зрения? Как, впрочем и тогдашняя.