***
Из всех животных - разновидностям нет числа -
Господь выбирает вола и осла
чтобы дыханьем они согревали Воплощенное Слово,
и еще овец, что пришли с пастухами в вертеп.
И не страшно, что Ирод Великий как зверь свиреп,
потому что Младенца сберегут от умысла злого.
Хищником делает человека земная власть.
Клыками щелкает, разевает ужасную пасть,
скрипит канцелярскими перьями в кабинетах.
А небесная власть беспомощна, как дитя,
бессловесно-прекрасное, вечный Младенец, хотя
может быть Он взрослее там, на иных планетах.
Но у нас он лепечет и тянет ручки к Звезде,
в ней пребывает Отец, как, впрочем, везде,
в былинке, кузнечике, и в колоске пшеницы,
ибо было однажды сказано - если зерно
в земле не умрет, то вовеки пребудет одно,
и его оболочка будет прочнее державной границы.
Той самой границы, что у нас всегда - на замке,
пограничник стоит - автомат на груди, поводок в руке,
льнет к сапогу служебный Кербер трехглавый.
Но зерно умерло, проросло, явился слабый росток.
И ему не страшно, что Ирод Великий, как зверь жесток,
ибо Он - Сын Господень, смертию смерть поправый.
Из всех животных - разновидностям нет числа -
Господь выбирает вола и осла
чтобы дыханьем они согревали Воплощенное Слово,
и еще овец, что пришли с пастухами в вертеп.
И не страшно, что Ирод Великий как зверь свиреп,
потому что Младенца сберегут от умысла злого.
Хищником делает человека земная власть.
Клыками щелкает, разевает ужасную пасть,
скрипит канцелярскими перьями в кабинетах.
А небесная власть беспомощна, как дитя,
бессловесно-прекрасное, вечный Младенец, хотя
может быть Он взрослее там, на иных планетах.
Но у нас он лепечет и тянет ручки к Звезде,
в ней пребывает Отец, как, впрочем, везде,
в былинке, кузнечике, и в колоске пшеницы,
ибо было однажды сказано - если зерно
в земле не умрет, то вовеки пребудет одно,
и его оболочка будет прочнее державной границы.
Той самой границы, что у нас всегда - на замке,
пограничник стоит - автомат на груди, поводок в руке,
льнет к сапогу служебный Кербер трехглавый.
Но зерно умерло, проросло, явился слабый росток.
И ему не страшно, что Ирод Великий, как зверь жесток,
ибо Он - Сын Господень, смертию смерть поправый.