Одесский синдром
Sep. 4th, 2010 04:13 pm![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
borkhers*
Нельзя сказать, что одесский миф принимался безоговорочно. Помню, еще в 1966 году существовал лозунг: Одесса - не двадцатого года, а двадцатого века. В этом лозунге было нечто комсомольско-большевистское. Не св. Иннокентия же и не Пирогова, не Бунина, не Жаботинского противопоставляли тогда Бабелю...
Но вот и двадцатый век позади, как и двадцатый год.
*
А двадцатый год был и впрямь - рубежным. Это был год не смены декораций, но смены "актерского состава". Революция и гражданская война вымыла из Одессы людей, составлявших ее духовный костяк. На смену человека "центра" пришел человек предместья, со своими обычаями, характерным юмором, некоторым цинизмом и исковерканным языком.
Эту смену актерского состава прекрасно описал Иван Бунин в "Окаянных днях". В какое отчаяние повергали его новые лица на улицах Одессы... А между тем это было явлением героя. Именно человеку предместья было дано стать титаном одесского мифа, именно с него срисованы бабелевские, катаевские, ильфо-петровские герои. Именно этот человек пришел в восторг от воровской удали и цветистого жаргона. Именно он подхватил песенки с пошлинкой и придурью (наш вариант песен Лебядкина или романса Смердякова). И большевизм был инстинктивно мил этому герою - именно он выпустил героя на волю. Да и родственность бандитизма и большевизма интуитивно чувствовалась, особенно тогда...
Талант писателей нашей, Одесской (в изгнании) школы был поставлен на службу человеку предместья, обитателю карнавальной, мифической, цветистой Молдаванки.
*
Молдаван, молдаванка успех мне пророчит,
как на дело иду не спеша,
полицмей, полицмейстер мешать мне не хочет,
а захочет - тарарам - и ша!
Это ария Мишки Япончика из революцинной оперетки "На рассвете" (название -не противовес ли бабелtвскому "Закату"?) Ее в шестидесятых пела вся Одесса. Заметим - единственную арию из всей оперетки!
*
Еще в той оперетке Котовский отказывался принять к себе Мишку Япончика. "Революцию нужно делать чистыми руками!" говорит один бандит другому. Ох...
*
А затем уже и миф начал творить людей по образу и подобию. Одессит хотел быть таким, как Беня. Священное писание одесского мифа растащили на цитаты. Да что говорить! Мы буквально разговаривали цитатами из Бабеля и Ильфа. Только "Бравый солдат Швейк" вторгался в этот обмен цитатами со стороны. Одессит, а особо - турист и поныне стремятся уловить одесское словцо в гомоне толпы, а, по возможности, и сказать его. Коллекционеры собирают эти высказывания и публикуют в виде небольших книжечек. Писатели, работающие в чисто одесском жанре тоже внимательно прислушиваются к "языку Привоза", и ничего не услышав, сами изобретают "старые-новые одессизмы"
*
- Не трогайте пирожок руками!
- А чем мне его трогать?
- А вы трогайте его ничем.
- А как же я узнаю, или он теплый?
- А вы мине спросите, я вам расскажу.
- Ой, кто вам поверит...
*
Этот диалог я услышал пятнадцать лет назад. И десятки раз пересказывал его. Услышан он, кстати, не в Одессе, а в США, на Брайтоне. Начавшийся в добровольном изгнании, одесский миф завершается в эмиграции.
Нельзя сказать, что одесский миф принимался безоговорочно. Помню, еще в 1966 году существовал лозунг: Одесса - не двадцатого года, а двадцатого века. В этом лозунге было нечто комсомольско-большевистское. Не св. Иннокентия же и не Пирогова, не Бунина, не Жаботинского противопоставляли тогда Бабелю...
Но вот и двадцатый век позади, как и двадцатый год.
*
А двадцатый год был и впрямь - рубежным. Это был год не смены декораций, но смены "актерского состава". Революция и гражданская война вымыла из Одессы людей, составлявших ее духовный костяк. На смену человека "центра" пришел человек предместья, со своими обычаями, характерным юмором, некоторым цинизмом и исковерканным языком.
Эту смену актерского состава прекрасно описал Иван Бунин в "Окаянных днях". В какое отчаяние повергали его новые лица на улицах Одессы... А между тем это было явлением героя. Именно человеку предместья было дано стать титаном одесского мифа, именно с него срисованы бабелевские, катаевские, ильфо-петровские герои. Именно этот человек пришел в восторг от воровской удали и цветистого жаргона. Именно он подхватил песенки с пошлинкой и придурью (наш вариант песен Лебядкина или романса Смердякова). И большевизм был инстинктивно мил этому герою - именно он выпустил героя на волю. Да и родственность бандитизма и большевизма интуитивно чувствовалась, особенно тогда...
Талант писателей нашей, Одесской (в изгнании) школы был поставлен на службу человеку предместья, обитателю карнавальной, мифической, цветистой Молдаванки.
*
Молдаван, молдаванка успех мне пророчит,
как на дело иду не спеша,
полицмей, полицмейстер мешать мне не хочет,
а захочет - тарарам - и ша!
Это ария Мишки Япончика из революцинной оперетки "На рассвете" (название -не противовес ли бабелtвскому "Закату"?) Ее в шестидесятых пела вся Одесса. Заметим - единственную арию из всей оперетки!
*
Еще в той оперетке Котовский отказывался принять к себе Мишку Япончика. "Революцию нужно делать чистыми руками!" говорит один бандит другому. Ох...
*
А затем уже и миф начал творить людей по образу и подобию. Одессит хотел быть таким, как Беня. Священное писание одесского мифа растащили на цитаты. Да что говорить! Мы буквально разговаривали цитатами из Бабеля и Ильфа. Только "Бравый солдат Швейк" вторгался в этот обмен цитатами со стороны. Одессит, а особо - турист и поныне стремятся уловить одесское словцо в гомоне толпы, а, по возможности, и сказать его. Коллекционеры собирают эти высказывания и публикуют в виде небольших книжечек. Писатели, работающие в чисто одесском жанре тоже внимательно прислушиваются к "языку Привоза", и ничего не услышав, сами изобретают "старые-новые одессизмы"
*
- Не трогайте пирожок руками!
- А чем мне его трогать?
- А вы трогайте его ничем.
- А как же я узнаю, или он теплый?
- А вы мине спросите, я вам расскажу.
- Ой, кто вам поверит...
*
Этот диалог я услышал пятнадцать лет назад. И десятки раз пересказывал его. Услышан он, кстати, не в Одессе, а в США, на Брайтоне. Начавшийся в добровольном изгнании, одесский миф завершается в эмиграции.
