Я написал первый вариант этого текста в 1988 году. Тогда же опубликовал в либеральной местной газете. В конце девяностых пересмотрел и дополнил его. Теперь взялся за него в третий и в последний раз. Хочу, чтобы в тексте появились новые детали того времени. Пока память еще на что-то годится. Это ведь была наша жизнь, как ни печально.
Буду постить его постепенно, по мере правки и дополнений.
Предупреждение, текст которого когда-то придумал Юрий Михайлик - этот текст выражает мнение, которое никого ни к чему не обязывает. В том числе и меня самого. И еще одна шутка тех лет: при перепечатывании ссылка обязательна. В не столь отдаленные края...
ПАМЯТИ СЕМИДЕСЯТЫХ
1
Эпохи не сменяют друг друга, как часовые у мавзолея. Настоящее наслаивается на прошлое, где - совсем прозрачным, где - мутноватым, где - и вовсе непроницаемым слоем. Не многие могут вспомнить и вновь ощутить, как семидесятые годы наслаивались на условную вольницу шестидесятых, погребая ее, делая почти бездыханной, почти безгласной, почти незаметной. Но она, эта неполная и непрочная свобода жила и - выжила. Выжила, потаенная, сжавшаяся в комок. О чем бы на площадях кричать - говорили по углам; вместо зала выставочного - квартира, на свой страх и риск, вместо типографского станка - пишущая пластинка, вместо граммофонной пластинки - магнитофонная лента ТМП-2б десятая перезапись, в которой сквозь шумы и помехи едва слышен голос. Она выжила, а людей шестидесятых годов раз-два и обчелся. Она выжила и стоит, горемычная, думая, не лучше ли ей было умереть…
И все же у "людей семидесятых" как и у всех - советских была собственная гордость. Нам казалось, что "камерность" диссидентства и самиздата есть нечто достаточное для того, чтобы сохранить драгоценное семя свободы. "Есть магнитофон системы "Яуза" - и этого достаточно"; "Эрика" берет четыре копии - и этого достаточно" - пел Александр Галич. Достаточно для чего? Нелепо считать, что крушение коммунистической системы готовилось на диссидентских кухнях вместе с крепким чаем ("по-лагерному заварка крепка до черноты, я знаю, какого подарка дождешься сегодня ты"). И все же четырех ( в десятой степени) копий доставало, чтобы вырастить особое поколение людей, под тяжелым государственным прессом изживших остатки хрущевского "романтического коммунизма" ("очень Сталина ты ненавидишь, очень Ленина любишь, дурак" - Т. Кибиров). Людей, которые смотрели в лицо режиму со страхом и ненавистью (иногда было больше первого, иногда - второго), понимая, что перед ними - враг, с которым нет сил тягаться и нет сил -подчиниться. Людей с прочными хребтами, которые "квалифицированные специалисты" вывихивали всеми возможными способами. Людей с изломанными характерами, особой подозрительностью и вместе с тем - излишней открытостью и незащищенностью. Людей разучившихся сотрудничать с властями, какими бы эти власти ни были, а позднее - и друг с другом. Эту разноголосицу когда-то предрекал Александр Исаевич Солженицын в статье "На возврате дыхания и сознания". Да и как ждать взаимопонимания на руинах Вавилонской башни? И в восьмидесятые, и в девяностые годы "люди семидесятых" составляли ничтожное меньшинство. Они не рукоплескали крушению Империи, не кричали "Россия, Ельцин!". "Нынешние демократические герои - печально заметила вдова академика Сахарова - сплошь бывшие генералы КГБ и секретари обкомов". Впрочем, люди семидесятых также чаще всего не были ни героями, ни демократами.
Эти заметки - не попытка целостного анализа. Это личные воспоминания: пишу о том, что пережил, что знаю наверняка. И все же, в большинстве случаев не называю имен действующих лиц: за прошедшие годы судьбы складывались по-разному. А живые не изжили еще ни страха, ни подозрительности, ни неприязни. Это в полной мере относится и к автору этих строк. Даже сейчас, в июне 2006го
![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
