![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
Запретный город
Jul. 26th, 2006 09:14 am* * *
Резные врата украшали вход из дворца в храм.
И храм и дворец в руинах. Врата пережили века.
Торжественная процессия проходит здесь по утрам.
Из прошлого — в никуда. Легко шелестят шелка.
Улыбаются белые маски. Колышутся веера.
Приплясывают фигурки, сохраняя почтительный вид.
Рассвет играет на флагах и лезвии топора.
На обочине мочится мальчик, бесстыден и деловит.
Призрачный император. За ним — прозрачная знать.
Улыбаются белые маски. Кому, как не этим знать,
как калечит судьба повернувшего вспять,
нашедшего собственный след,
замкнувшего вечный круг.
Тысячи мелких цветов испещряют траву.
Утренний ветерок держит облако на плаву.
Можно идти где угодно — всюду цветущий луг.
Но я прохожу под вратами, низко склонив главу.
* * *
Так говорил Ли Сы, государев советник:
«Един государь, едина страна, а мыслей — много.
Разномыслие Поднебесную рвет на части.
Пусть государь прикажет спалить все книги,
а философов пусть утопят в зловонных ямах
или пусть оскопят и сошлют на Запад».
И государь поступил, как ему сказали.
Десять лет император думал о том, что сделал.
Когда к нему приходили послы, он смотрел мимо.
Когда читали прошенья, не слыша, кивал головою.
А потом государь послал к Ли Сы дворцовую стражу.
Ноги поджав, Ли Сы сидел на узорной циновке.
Первый стражник встал перед ним с мечом и свитком,
двое с веревкой, завернутой в плат — у него за спиною.
Первый начал читать указ, а двое накинули петлю
и с каждым словом затягивали все туже,
пока Ли Сы не упал с выпученными глазами.
Веревку сняли. Ли Сы, захрипев, раздышался.
А стражник ждал, пока он придет в сознанье,
чтобы схватить за волосы и обезглавить.
Потом мудрецов из ссылки везли на подводах.
Потом император умер и царство распалось.
* * *
Лунные блики лежат вперемешку с пожухлой травой.
Вдали протрубил горнист. Угас, раздвоившись, звук.
На тяжелой резной скамье сижу под черной сосной.
В щеку тычется хвоя. Большой серебристый паук
в центре круглой сети ожидает, сжавшись в комок.
Капли жемчужной росы — весь вечерний улов.
Долгая жизнь в итоге умещается в несколько строк
из холодных и ясных, тщательно взвешенных слов.
Я наклоняюсь вправо, прижимаю щеку к стволу,
ощущая сухую прохладу, шершавые складки коры,
трещинки, бугорки, затвердевшую с лета смолу…
Сон приходит как оборотень, выползающий из норы.
