Запретный город

*  *  *

Каждую полость в душе, каждый изъян

заполняют ненависть или тоска.

А тут еще — резкие возгласы обезьян

из бурого, сжавшегося леска.

 

Что за осень выдалась! Мелкий дождь,

разрываемый ветром на части, дорожный мрак.

Часовой на заставе спросит: «Куда идешь?».

Минуту стою, вспоминая условный знак.

 

Итак, я снова в Отчизне. Хвала богам.

Ворох жертвенных денег сожгу у ближнего алтаря.

Глупая голова — не дает покоя ногам.

Глупые ноги не знают, что ходят зря.

 

Видывал я таких, уставших от беготни,

кто, обнищав, подаяния не просил.

кто жив, ибо никто из встречных в эти дни

убивать не имел ни желанья, ни сил.

 

Я сам, преступая рубеж, не подводил черту.

Не имел ничего, кроме ненависти за душой.

А тут еще крик обезьян и привкус крови во рту.

Добро — своей, не чужой.

 

 

*  *  *

Утомившись, склоняешься, опираясь на ствол

попутного дряхлого дерева, запрокинешь лик,

погружая взгляд, как тонкую кисть в раствор,

в небосвод, который так велик,

 

что не становится меньше оттого, что далек.

И сколько оттенков зеленого на пути туда!

Мгновенье — и новый блик, содрогаясь, лег

на наслоение листьев — и исчез без следа.

 

Если бы так же увидеть Поднебесную на просвет,

до тончайших прожилок, образующих сеть,

которая ловит толпы людей, лишенных примет,

узкоглазых, скуластых. Они остаются висеть

 

в обширном пространстве эпохи, боясь вздохнуть,

чтоб не сорваться, не вырваться на свободу, не...

Опираясь на дряхлый ствол, мудрец созерцает Путь,

как след виноградной улитки на выбеленной стене.

 

 

*  *  *

Назначая меня на низшую должность, Владыка

повелел после окончания службы

ежедневно не менее часа

украшать резьбою ступеньку

на небольшой деревянной лесенке,

принесенной начальником стражи.

Прошло три года. Я получил повеленье

трижды, слой за слоем,

покрыть ступеньку красным вишневым лаком,

пока лак высыхает —

размышлять над сущностью жизни,

а затем вступить в новую должность, не забывая

покрывать резьбою следующую ступеньку.

 

Однажды нас собрали

на отдаленной лужайке дворцового парка,

и мы видели, как Ли Чжан со связанными руками

взошел на эшафот по такой же

лесенке, покрытой затейливою резьбою,

как стражники раскололи резные ступени в щепы

и начали жечь, а на помосте

два палача истязали Чжана, стараясь,

чтобы он не умер, пока костер не погаснет.

 

Вернувшись домой, я взял резцы и сел за работу,

трудясь дольше и тщательней, чем обычно.

 

Я знал, что за мной наблюдает стражник.

Думаю, он доложил обо мне Государю.

Надеюсь, Владыка остался мною доволен.

 

Запретный город

*  *  *

Каждую полость в душе, каждый изъян

заполняют ненависть или тоска.

А тут еще — резкие возгласы обезьян

из бурого, сжавшегося леска.

 

Что за осень выдалась! Мелкий дождь,

разрываемый ветром на части, дорожный мрак.

Часовой на заставе спросит: «Куда идешь?».

Минуту стою, вспоминая условный знак.

 

Итак, я снова в Отчизне. Хвала богам.

Ворох жертвенных денег сожгу у ближнего алтаря.

Глупая голова — не дает покоя ногам.

Глупые ноги не знают, что ходят зря.

 

Видывал я таких, уставших от беготни,

кто, обнищав, подаяния не просил.

кто жив, ибо никто из встречных в эти дни

убивать не имел ни желанья, ни сил.

 

Я сам, преступая рубеж, не подводил черту.

Не имел ничего, кроме ненависти за душой.

А тут еще крик обезьян и привкус крови во рту.

Добро — своей, не чужой.

 

 

*  *  *

Утомившись, склоняешься, опираясь на ствол

попутного дряхлого дерева, запрокинешь лик,

погружая взгляд, как тонкую кисть в раствор,

в небосвод, который так велик,

 

что не становится меньше оттого, что далек.

И сколько оттенков зеленого на пути туда!

Мгновенье — и новый блик, содрогаясь, лег

на наслоение листьев — и исчез без следа.

 

Если бы так же увидеть Поднебесную на просвет,

до тончайших прожилок, образующих сеть,

которая ловит толпы людей, лишенных примет,

узкоглазых, скуластых. Они остаются висеть

 

в обширном пространстве эпохи, боясь вздохнуть,

чтоб не сорваться, не вырваться на свободу, не...

Опираясь на дряхлый ствол, мудрец созерцает Путь,

как след виноградной улитки на выбеленной стене.

 

 

*  *  *

Назначая меня на низшую должность, Владыка

повелел после окончания службы

ежедневно не менее часа

украшать резьбою ступеньку

на небольшой деревянной лесенке,

принесенной начальником стражи.

Прошло три года. Я получил повеленье

трижды, слой за слоем,

покрыть ступеньку красным вишневым лаком,

пока лак высыхает —

размышлять над сущностью жизни,

а затем вступить в новую должность, не забывая

покрывать резьбою следующую ступеньку.

 

Однажды нас собрали

на отдаленной лужайке дворцового парка,

и мы видели, как Ли Чжан со связанными руками

взошел на эшафот по такой же

лесенке, покрытой затейливою резьбою,

как стражники раскололи резные ступени в щепы

и начали жечь, а на помосте

два палача истязали Чжана, стараясь,

чтобы он не умер, пока костер не погаснет.

 

Вернувшись домой, я взял резцы и сел за работу,

трудясь дольше и тщательней, чем обычно.

 

Я знал, что за мной наблюдает стражник.

Думаю, он доложил обо мне Государю.

Надеюсь, Владыка остался мною доволен.

 

Из жизни Люси

В свое время недостаточные знания в области научного коммунизма стоили Люсе красного диплома. Госэкзамен по этой дисциплине она сдала на «хорошо».

Мне в голову пришла идея: написать ректору Университета официальное заявление, ну, типа, в связи с отсутствием научного коммунизма как научной дисциплины, прошу пересмотреть решение государственной комиссии   и выдать мне диплом с отличием.

 

Интересно было бы узнать, что ответит ректор. Вся беда, что на официальный запрос следует дать официальный ответ. Ректор был бы поставлен в тупик. С одной стороны, пересматривать решение ГЭК многолетней давности нельзя. С другой, коммунизм действительно оказался не вполне научным. Какая могла бы быть формулировка?

 

Ну, например: в связи с тем, что  на момент сдачи Вами экзамена, коммунизм еще был научным… входил в программу… определял мировоззрение… считался необходимым для успешной работы преподавателя иностранных языков… отказать.

 

Или написал бы честно: Ну что вы ко мне прицепились?

 

Это только предположение. Не стала Люся писать заявления. Правильно сделала. Она по природе не экспериментатор.

 

А кафедра та самая теперь носит название «Кафедры социальных наук». Тоже красиво.

Из жизни Люси

В свое время недостаточные знания в области научного коммунизма стоили Люсе красного диплома. Госэкзамен по этой дисциплине она сдала на «хорошо».

Мне в голову пришла идея: написать ректору Университета официальное заявление, ну, типа, в связи с отсутствием научного коммунизма как научной дисциплины, прошу пересмотреть решение государственной комиссии   и выдать мне диплом с отличием.

 

Интересно было бы узнать, что ответит ректор. Вся беда, что на официальный запрос следует дать официальный ответ. Ректор был бы поставлен в тупик. С одной стороны, пересматривать решение ГЭК многолетней давности нельзя. С другой, коммунизм действительно оказался не вполне научным. Какая могла бы быть формулировка?

 

Ну, например: в связи с тем, что  на момент сдачи Вами экзамена, коммунизм еще был научным… входил в программу… определял мировоззрение… считался необходимым для успешной работы преподавателя иностранных языков… отказать.

 

Или написал бы честно: Ну что вы ко мне прицепились?

 

Это только предположение. Не стала Люся писать заявления. Правильно сделала. Она по природе не экспериментатор.

 

А кафедра та самая теперь носит название «Кафедры социальных наук». Тоже красиво.

Просто так

Одолжи червонец. В "Мелодию" завезли
болгарского Баха. Орган. Лионель Рог.
Дом на  Пушкинской. Медучилище. Раньше здесь жил Маразли.
Закрытая церковь. Спортзал. Раньше здесь жил Бог.

Все было отлично. Позвольте руку пожать.
Зоя, налей. На посошок выпью еще одну.

Как цепляемся мы, чтоб на поверхности удержать
прошлое. Но сами идем ко дну.

Просто так

Одолжи червонец. В "Мелодию" завезли
болгарского Баха. Орган. Лионель Рог.
Дом на  Пушкинской. Медучилище. Раньше здесь жил Маразли.
Закрытая церковь. Спортзал. Раньше здесь жил Бог.

Все было отлично. Позвольте руку пожать.
Зоя, налей. На посошок выпью еще одну.

Как цепляемся мы, чтоб на поверхности удержать
прошлое. Но сами идем ко дну.

Задуваем свечи, едим торт

С днем рождения, Олег!

Задуваем свечи, едим торт

С днем рождения, Олег!