Из "Семейного Архива"

АУКЦИОН ИУДАИКИ
Лот 1. Хануккия. Бронза. ХIX век. Польша


Два льва субтильных,
пальма и корона над ней;
так выглядит ханукальный светильник
на восемь огней.

Их зажигают, их добавляют
каждый вечер — один к одному,
как болезни, заботы или труды,
как капли крови и капли воды,
ты добавляешь, а я отниму,
ты объясняешь, но я не пойму,
их восемь, они огни,
нас двое, но мы одни.

Я сам по себе, не в себе,
ты сама по себе, не в себе.
И в светильнике огонек
отделен от других, одинок.

Хануккия. Бронза, литье.
Девятнадцатый век. Польша.
Или Галиция. Бытие
металла однообразней, но дольше
наших жизней. Похоже, вещность
угрюмо перерастает в вечность.
Пока огонек горит,
металл немного теплей.
Пока Господь говорит,
в душе немного светлей.
Ну что ж, молись, начинай:
«Барух ата Адонай»,
а не хочешь — вина налей.

Из "Семейного Архива"

АУКЦИОН ИУДАИКИ
Лот 1. Хануккия. Бронза. ХIX век. Польша


Два льва субтильных,
пальма и корона над ней;
так выглядит ханукальный светильник
на восемь огней.

Их зажигают, их добавляют
каждый вечер — один к одному,
как болезни, заботы или труды,
как капли крови и капли воды,
ты добавляешь, а я отниму,
ты объясняешь, но я не пойму,
их восемь, они огни,
нас двое, но мы одни.

Я сам по себе, не в себе,
ты сама по себе, не в себе.
И в светильнике огонек
отделен от других, одинок.

Хануккия. Бронза, литье.
Девятнадцатый век. Польша.
Или Галиция. Бытие
металла однообразней, но дольше
наших жизней. Похоже, вещность
угрюмо перерастает в вечность.
Пока огонек горит,
металл немного теплей.
Пока Господь говорит,
в душе немного светлей.
Ну что ж, молись, начинай:
«Барух ата Адонай»,
а не хочешь — вина налей.