Jul. 22nd, 2007
Простые вещи-6
Jul. 22nd, 2007 11:00 amКак писать? Один из моих друзей отвечает - хорошо. Молодец. Но вот что-такое "хорошо" и "что такое плохо" в современной поэзии вопрос остро дискуссионный. как говорили на заседаниях Полтибюро ЦК (или ЧК).
Прежде всего вспомним, что тема "телесного низа" вполне традиционна для мировой и русской поэзии. Нет в этом ничего современного. Вот, отругали Марию Степанову за стихи о мастурбации в ванной. А Ходасевича за его стихотворение об онанисте в берлинском сортире тоже отругаем и постмодернистом назовем?
Надо сказать, что библейская история об Онане также вполне поэтична.
Согласимся лишь с тем, что разница между стихами Ходасевича и Степановой с одной стороны и замечанием Бродского "между прочим, все мы дрочим" - огромна: наблюдение, переживание, вчувствование и - ироническая констатация медицинского факта.
Откровенные, гениальные описания страсти в русской поэзии не новость. От пушкинского "и делишь мой восторг как будто поневоле" и тютчевского "и сквозь опущенных ресниц угрюмый, тусклый огнь желанья" до "Горения" Бродского: "всматриваюсь в огонь. На языке огня раздается "не тронь!" и вспыхивает - "меня!" А Пастернак в Спекторском: "Когда ж трепещущую самку раздел горячий ветер двух кистей"...
Но была в русской поэзии (с семнадцатого века) иная, шутейная, "карнавальная" в Бахтинском понимании традиция. Слава Баркову! Ни Пушкин, ни Лермонтов не прошли мимо этой, пусть не генеральной, но заметной линии на ладони российской поэзии. А народ, создающий поэтический фон (сочиняет народ, композиторы аранжируют - Глинка, очень Сталин эту цитату любил. Когда фильм про Глинку снимали специально народную песню на темы Глинки сочинили для убедительности)! Частушки. Вот маршаковская, любимая: "Я мужик такого сорта, не могу я без комфорта, приходи, Маруся, с гусем, по----ся и закусим!" Полистаем Петра Киреевского. Недолго же искали! "ручки ножки разложу и дорожку покажу. Дорога торна, чорна п...а, чорна, чорна как цыганка, робятом поманка". А вот и еще. И еще.
Так что и гуголевскую частушку "утром у пивной палатки примерещилась п....а, то ли нервы не в порядке, то ли совесть не чиста", сочинил народ. А Юлик только аранжировал. А что делать?
Не в том дело, что в современной поэзии об этом пишут. Пишут чаще и иначе. В этом "иначе", думается, вся загвоздка.
Прежде всего вспомним, что тема "телесного низа" вполне традиционна для мировой и русской поэзии. Нет в этом ничего современного. Вот, отругали Марию Степанову за стихи о мастурбации в ванной. А Ходасевича за его стихотворение об онанисте в берлинском сортире тоже отругаем и постмодернистом назовем?
Надо сказать, что библейская история об Онане также вполне поэтична.
Согласимся лишь с тем, что разница между стихами Ходасевича и Степановой с одной стороны и замечанием Бродского "между прочим, все мы дрочим" - огромна: наблюдение, переживание, вчувствование и - ироническая констатация медицинского факта.
Откровенные, гениальные описания страсти в русской поэзии не новость. От пушкинского "и делишь мой восторг как будто поневоле" и тютчевского "и сквозь опущенных ресниц угрюмый, тусклый огнь желанья" до "Горения" Бродского: "всматриваюсь в огонь. На языке огня раздается "не тронь!" и вспыхивает - "меня!" А Пастернак в Спекторском: "Когда ж трепещущую самку раздел горячий ветер двух кистей"...
Но была в русской поэзии (с семнадцатого века) иная, шутейная, "карнавальная" в Бахтинском понимании традиция. Слава Баркову! Ни Пушкин, ни Лермонтов не прошли мимо этой, пусть не генеральной, но заметной линии на ладони российской поэзии. А народ, создающий поэтический фон (сочиняет народ, композиторы аранжируют - Глинка, очень Сталин эту цитату любил. Когда фильм про Глинку снимали специально народную песню на темы Глинки сочинили для убедительности)! Частушки. Вот маршаковская, любимая: "Я мужик такого сорта, не могу я без комфорта, приходи, Маруся, с гусем, по----ся и закусим!" Полистаем Петра Киреевского. Недолго же искали! "ручки ножки разложу и дорожку покажу. Дорога торна, чорна п...а, чорна, чорна как цыганка, робятом поманка". А вот и еще. И еще.
Так что и гуголевскую частушку "утром у пивной палатки примерещилась п....а, то ли нервы не в порядке, то ли совесть не чиста", сочинил народ. А Юлик только аранжировал. А что делать?
Не в том дело, что в современной поэзии об этом пишут. Пишут чаще и иначе. В этом "иначе", думается, вся загвоздка.
Простые вещи-6
Jul. 22nd, 2007 11:00 amКак писать? Один из моих друзей отвечает - хорошо. Молодец. Но вот что-такое "хорошо" и "что такое плохо" в современной поэзии вопрос остро дискуссионный. как говорили на заседаниях Полтибюро ЦК (или ЧК).
Прежде всего вспомним, что тема "телесного низа" вполне традиционна для мировой и русской поэзии. Нет в этом ничего современного. Вот, отругали Марию Степанову за стихи о мастурбации в ванной. А Ходасевича за его стихотворение об онанисте в берлинском сортире тоже отругаем и постмодернистом назовем?
Надо сказать, что библейская история об Онане также вполне поэтична.
Согласимся лишь с тем, что разница между стихами Ходасевича и Степановой с одной стороны и замечанием Бродского "между прочим, все мы дрочим" - огромна: наблюдение, переживание, вчувствование и - ироническая констатация медицинского факта.
Откровенные, гениальные описания страсти в русской поэзии не новость. От пушкинского "и делишь мой восторг как будто поневоле" и тютчевского "и сквозь опущенных ресниц угрюмый, тусклый огнь желанья" до "Горения" Бродского: "всматриваюсь в огонь. На языке огня раздается "не тронь!" и вспыхивает - "меня!" А Пастернак в Спекторском: "Когда ж трепещущую самку раздел горячий ветер двух кистей"...
Но была в русской поэзии (с семнадцатого века) иная, шутейная, "карнавальная" в Бахтинском понимании традиция. Слава Баркову! Ни Пушкин, ни Лермонтов не прошли мимо этой, пусть не генеральной, но заметной линии на ладони российской поэзии. А народ, создающий поэтический фон (сочиняет народ, композиторы аранжируют - Глинка, очень Сталин эту цитату любил. Когда фильм про Глинку снимали специально народную песню на темы Глинки сочинили для убедительности)! Частушки. Вот маршаковская, любимая: "Я мужик такого сорта, не могу я без комфорта, приходи, Маруся, с гусем, по----ся и закусим!" Полистаем Петра Киреевского. Недолго же искали! "ручки ножки разложу и дорожку покажу. Дорога торна, чорна п...а, чорна, чорна как цыганка, робятом поманка". А вот и еще. И еще.
Так что и гуголевскую частушку "утром у пивной палатки примерещилась п....а, то ли нервы не в порядке, то ли совесть не чиста", сочинил народ. А Юлик только аранжировал. А что делать?
Не в том дело, что в современной поэзии об этом пишут. Пишут чаще и иначе. В этом "иначе", думается, вся загвоздка.
Прежде всего вспомним, что тема "телесного низа" вполне традиционна для мировой и русской поэзии. Нет в этом ничего современного. Вот, отругали Марию Степанову за стихи о мастурбации в ванной. А Ходасевича за его стихотворение об онанисте в берлинском сортире тоже отругаем и постмодернистом назовем?
Надо сказать, что библейская история об Онане также вполне поэтична.
Согласимся лишь с тем, что разница между стихами Ходасевича и Степановой с одной стороны и замечанием Бродского "между прочим, все мы дрочим" - огромна: наблюдение, переживание, вчувствование и - ироническая констатация медицинского факта.
Откровенные, гениальные описания страсти в русской поэзии не новость. От пушкинского "и делишь мой восторг как будто поневоле" и тютчевского "и сквозь опущенных ресниц угрюмый, тусклый огнь желанья" до "Горения" Бродского: "всматриваюсь в огонь. На языке огня раздается "не тронь!" и вспыхивает - "меня!" А Пастернак в Спекторском: "Когда ж трепещущую самку раздел горячий ветер двух кистей"...
Но была в русской поэзии (с семнадцатого века) иная, шутейная, "карнавальная" в Бахтинском понимании традиция. Слава Баркову! Ни Пушкин, ни Лермонтов не прошли мимо этой, пусть не генеральной, но заметной линии на ладони российской поэзии. А народ, создающий поэтический фон (сочиняет народ, композиторы аранжируют - Глинка, очень Сталин эту цитату любил. Когда фильм про Глинку снимали специально народную песню на темы Глинки сочинили для убедительности)! Частушки. Вот маршаковская, любимая: "Я мужик такого сорта, не могу я без комфорта, приходи, Маруся, с гусем, по----ся и закусим!" Полистаем Петра Киреевского. Недолго же искали! "ручки ножки разложу и дорожку покажу. Дорога торна, чорна п...а, чорна, чорна как цыганка, робятом поманка". А вот и еще. И еще.
Так что и гуголевскую частушку "утром у пивной палатки примерещилась п....а, то ли нервы не в порядке, то ли совесть не чиста", сочинил народ. А Юлик только аранжировал. А что делать?
Не в том дело, что в современной поэзии об этом пишут. Пишут чаще и иначе. В этом "иначе", думается, вся загвоздка.
Повтор. Теперь - с иллюстрацией
Jul. 22nd, 2007 12:29 pm
***
Она всегда говорила: « поставила целью»
вместо того, чтобы просто сказать « хотела».
А хотела она стать красивой моделью,
действующей моделью женского тела.
Она не думала – «я буду большая»,
скорее, «моя грудь будет большая».
Когда на уроке её просили вычислить массу
на ускорение, она, ни о чем не думая и ничего не решая,
просто стояла лицом к потрясенному классу.
Тучный фотограф, когда ей было пятнадцать,
объяснил, что все будет в порядке – осталась малость -
раздеться, изгибаться по-всякому и не стесняться.
Мог бы не говорить – она никогда не стеснялась.
Никогда! В три года на кухне она задирала платье,
обращая к соседям то срам, то маленькие ягодицы.
Бабушка изрыгала чудовищные проклятья,
самое мягкое было – чтоб тебе не родиться!
Теперь ни бабушки, ни родителей нет в помине.
Может и впрямь, было лучше не дождаться рожденья?
Или стать голой куклой и молча стоять в витрине,
чтобы пялились на тебя сквозь собственные отраженья.
Повтор. Теперь - с иллюстрацией
Jul. 22nd, 2007 12:29 pm
***
Она всегда говорила: « поставила целью»
вместо того, чтобы просто сказать « хотела».
А хотела она стать красивой моделью,
действующей моделью женского тела.
Она не думала – «я буду большая»,
скорее, «моя грудь будет большая».
Когда на уроке её просили вычислить массу
на ускорение, она, ни о чем не думая и ничего не решая,
просто стояла лицом к потрясенному классу.
Тучный фотограф, когда ей было пятнадцать,
объяснил, что все будет в порядке – осталась малость -
раздеться, изгибаться по-всякому и не стесняться.
Мог бы не говорить – она никогда не стеснялась.
Никогда! В три года на кухне она задирала платье,
обращая к соседям то срам, то маленькие ягодицы.
Бабушка изрыгала чудовищные проклятья,
самое мягкое было – чтоб тебе не родиться!
Теперь ни бабушки, ни родителей нет в помине.
Может и впрямь, было лучше не дождаться рожденья?
Или стать голой куклой и молча стоять в витрине,
чтобы пялились на тебя сквозь собственные отраженья.
Простые вещи. Интермедия
Jul. 22nd, 2007 01:50 pm*
Друг говорит: поэзия может выжить как часть шоу-бизнеса. Показательно, ведь само слово "шоу" не предполагает звучания. Поэзия теперь должна показываться.
*
Впрочем, бизнес, так бизнесю Бывают же и в бизнесе заведомо провальные проекты.
*
Одесский приятель уговаривал меня выступить во вновь открывшемся литературном кафе. Пока я думал, кафе закрылось.
Друг говорит: поэзия может выжить как часть шоу-бизнеса. Показательно, ведь само слово "шоу" не предполагает звучания. Поэзия теперь должна показываться.
*
Впрочем, бизнес, так бизнесю Бывают же и в бизнесе заведомо провальные проекты.
*
Одесский приятель уговаривал меня выступить во вновь открывшемся литературном кафе. Пока я думал, кафе закрылось.
Простые вещи. Интермедия
Jul. 22nd, 2007 01:50 pm*
Друг говорит: поэзия может выжить как часть шоу-бизнеса. Показательно, ведь само слово "шоу" не предполагает звучания. Поэзия теперь должна показываться.
*
Впрочем, бизнес, так бизнесю Бывают же и в бизнесе заведомо провальные проекты.
*
Одесский приятель уговаривал меня выступить во вновь открывшемся литературном кафе. Пока я думал, кафе закрылось.
Друг говорит: поэзия может выжить как часть шоу-бизнеса. Показательно, ведь само слово "шоу" не предполагает звучания. Поэзия теперь должна показываться.
*
Впрочем, бизнес, так бизнесю Бывают же и в бизнесе заведомо провальные проекты.
*
Одесский приятель уговаривал меня выступить во вновь открывшемся литературном кафе. Пока я думал, кафе закрылось.
СЕРИАЛ
Байкер на «Яве» трясется, несется во мглу,
повторяя, как, мантру: «Глядь! Буки гребаные! Глядь!»
Два тела – Кацап и телохранитель лежат на углу
Мясоедовской и Болгарской. Байкер умеет стрелять.
Жмурики. Группа зевак. Сброшенный автомат
отдыхает у всех на виду, как одноразовый шприц.
Это длилось секунду. Четыре выстрела. Мат
второго охранника. Визг продажных девиц.
Здесь его должна ждать машина. Хонда. Вот и она.
Изнутри открывают дверь навстречу ему.
Чувствует – не хочу – и тут же стена
возникает перед глазами. Не успел понять, почему.
На трассе Хонда вмажется в стоящий боком фургон:
ни номера, ни водителя. Хонда вспыхивает. И вот
высший ментовский чин, крупнозвездный погон
произносит слово «висяк», поглаживая живот.
Сын Кацапа, Рыжий, всю ночь стучался в ворота монастыря.
Дефективный щербатый подросток. «Батюшка Гедеон!
Они завалили Кацапа!» Парень стучался зря.
Ему не открыли. А через неделю он
болтался в петле на дереве. «Вероятно, не сам
распорядился так! Я не вчера родилась!» -
говорила мать. У дерева чей-то Ниссан
без номеров. На сиденье чья-то кровь запеклась.
СЕРИАЛ
Байкер на «Яве» трясется, несется во мглу,
повторяя, как, мантру: «Глядь! Буки гребаные! Глядь!»
Два тела – Кацап и телохранитель лежат на углу
Мясоедовской и Болгарской. Байкер умеет стрелять.
Жмурики. Группа зевак. Сброшенный автомат
отдыхает у всех на виду, как одноразовый шприц.
Это длилось секунду. Четыре выстрела. Мат
второго охранника. Визг продажных девиц.
Здесь его должна ждать машина. Хонда. Вот и она.
Изнутри открывают дверь навстречу ему.
Чувствует – не хочу – и тут же стена
возникает перед глазами. Не успел понять, почему.
На трассе Хонда вмажется в стоящий боком фургон:
ни номера, ни водителя. Хонда вспыхивает. И вот
высший ментовский чин, крупнозвездный погон
произносит слово «висяк», поглаживая живот.
Сын Кацапа, Рыжий, всю ночь стучался в ворота монастыря.
Дефективный щербатый подросток. «Батюшка Гедеон!
Они завалили Кацапа!» Парень стучался зря.
Ему не открыли. А через неделю он
болтался в петле на дереве. «Вероятно, не сам
распорядился так! Я не вчера родилась!» -
говорила мать. У дерева чей-то Ниссан
без номеров. На сиденье чья-то кровь запеклась.
Простые вещи: интермедия.
Jul. 22nd, 2007 02:17 pmПришел друг. Купил где-то картину - холст, масло. Думает теперь, куда продать. Вернее мечтает. Неожиданно спрашивает: а есть у тебя новые публикации? Есть, говорю. А деньги? - вопрошает он - уже пошли деньги? Пошли, говорю, но не в ту сторону. Слушай, говорит, я тоже написал стихотворение:
"Что ты лежишь в постели как селедка?
Мне не нужна холодная любовь.
В моих артериях течет не водка,
а русская (на четверть) кровь".
-Тебе понравилось?
- А ей? Которая как селёдка?
- Ей не очень. Но русская на четверть, это ведь точно!
-Точно, точно...
"Что ты лежишь в постели как селедка?
Мне не нужна холодная любовь.
В моих артериях течет не водка,
а русская (на четверть) кровь".
-Тебе понравилось?
- А ей? Которая как селёдка?
- Ей не очень. Но русская на четверть, это ведь точно!
-Точно, точно...
Простые вещи: интермедия.
Jul. 22nd, 2007 02:17 pmПришел друг. Купил где-то картину - холст, масло. Думает теперь, куда продать. Вернее мечтает. Неожиданно спрашивает: а есть у тебя новые публикации? Есть, говорю. А деньги? - вопрошает он - уже пошли деньги? Пошли, говорю, но не в ту сторону. Слушай, говорит, я тоже написал стихотворение:
"Что ты лежишь в постели как селедка?
Мне не нужна холодная любовь.
В моих артериях течет не водка,
а русская (на четверть) кровь".
-Тебе понравилось?
- А ей? Которая как селёдка?
- Ей не очень. Но русская на четверть, это ведь точно!
-Точно, точно...
"Что ты лежишь в постели как селедка?
Мне не нужна холодная любовь.
В моих артериях течет не водка,
а русская (на четверть) кровь".
-Тебе понравилось?
- А ей? Которая как селёдка?
- Ей не очень. Но русская на четверть, это ведь точно!
-Точно, точно...
Простые вещи -7. Конец и Богу слава!
Jul. 22nd, 2007 07:58 pmЕсть у русской поэзии сегодня несколько важнейших преимуществ. Поэтов много. Они совершенно вольны. То, что они пишут – многообразно. Им есть о чем поспорить, у многих наготове ярлыки, которые охотно навешиваются друг на друга.
Но это не лучшее занятие вполне традиционно для русской поэзии. Всегда были школы – футуризм, символизм, акмеизм, мужал РАПП. За борьбой школ присматривало Государство с черными воронками наготове. Теперь это уже не так. Государство занято нефтью и политикой. Не пришлет оно воронка за злобным конкурентом и критиком, не укажет поэтам единственно правильного пути. Не оплатит им щедро за сломанное горло собственной песни.
Наши проблемы – почти только наши, своего, домашнего круга, как бы ни был он широк. У нас есть клубы в которые мы ходим и клубы, в которые мы не ходим принципиально. Чего же нам еще? Не беда, что общество сегодня смотрит сквозь нас.
Поэзия, вылетев из железной клетки, может выкрикнуть слова булгаковской Маргариты:
НЕВИДИМА! НЕВИДИМА И СВОБОДНА!
Но это не лучшее занятие вполне традиционно для русской поэзии. Всегда были школы – футуризм, символизм, акмеизм, мужал РАПП. За борьбой школ присматривало Государство с черными воронками наготове. Теперь это уже не так. Государство занято нефтью и политикой. Не пришлет оно воронка за злобным конкурентом и критиком, не укажет поэтам единственно правильного пути. Не оплатит им щедро за сломанное горло собственной песни.
Наши проблемы – почти только наши, своего, домашнего круга, как бы ни был он широк. У нас есть клубы в которые мы ходим и клубы, в которые мы не ходим принципиально. Чего же нам еще? Не беда, что общество сегодня смотрит сквозь нас.
Поэзия, вылетев из железной клетки, может выкрикнуть слова булгаковской Маргариты:
НЕВИДИМА! НЕВИДИМА И СВОБОДНА!
Простые вещи -7. Конец и Богу слава!
Jul. 22nd, 2007 07:58 pmЕсть у русской поэзии сегодня несколько важнейших преимуществ. Поэтов много. Они совершенно вольны. То, что они пишут – многообразно. Им есть о чем поспорить, у многих наготове ярлыки, которые охотно навешиваются друг на друга.
Но это не лучшее занятие вполне традиционно для русской поэзии. Всегда были школы – футуризм, символизм, акмеизм, мужал РАПП. За борьбой школ присматривало Государство с черными воронками наготове. Теперь это уже не так. Государство занято нефтью и политикой. Не пришлет оно воронка за злобным конкурентом и критиком, не укажет поэтам единственно правильного пути. Не оплатит им щедро за сломанное горло собственной песни.
Наши проблемы – почти только наши, своего, домашнего круга, как бы ни был он широк. У нас есть клубы в которые мы ходим и клубы, в которые мы не ходим принципиально. Чего же нам еще? Не беда, что общество сегодня смотрит сквозь нас.
Поэзия, вылетев из железной клетки, может выкрикнуть слова булгаковской Маргариты:
НЕВИДИМА! НЕВИДИМА И СВОБОДНА!
Но это не лучшее занятие вполне традиционно для русской поэзии. Всегда были школы – футуризм, символизм, акмеизм, мужал РАПП. За борьбой школ присматривало Государство с черными воронками наготове. Теперь это уже не так. Государство занято нефтью и политикой. Не пришлет оно воронка за злобным конкурентом и критиком, не укажет поэтам единственно правильного пути. Не оплатит им щедро за сломанное горло собственной песни.
Наши проблемы – почти только наши, своего, домашнего круга, как бы ни был он широк. У нас есть клубы в которые мы ходим и клубы, в которые мы не ходим принципиально. Чего же нам еще? Не беда, что общество сегодня смотрит сквозь нас.
Поэзия, вылетев из железной клетки, может выкрикнуть слова булгаковской Маргариты:
НЕВИДИМА! НЕВИДИМА И СВОБОДНА!