***
Руины башни на вершине холма милей
для глаза, чем квадраты полей
по которым ходят комбайны вперед и назад.
Хорошо, что осталась усадьба. Фруктовый сад
за выбеленной оградой. Узлы стволов
старых яблонь. Мычанье волов,
которые тянут куда-то нагруженную арбу.
Владелец замка четыре столетия спит в гробу,
немного скучая, но не жалуясь на судьбу.
Между тем комбайны движутся. Вращается барабан
косилки, вооруженной ножами. Опрокинув стакан
бормотухи, механизатор дает право руля.
Смотрит вперед и думает: Это моя земля.
Это мои, выстриженные под ноль, поля,
как голова новобранца. Баба моя крепка,
стоит на своем, уперев кулаки в бока.
Все сараи в округе сложены из камней
старого замка. А башня, вроде, прочней
прежнего. Польское кладбище и костел.
Каменный ангел над бурьяном крыло простер.
А дальше к реке по склону уходит село.
Закатный луч зажигает в последнем окне стекло.
Руины башни на вершине холма милей
для глаза, чем квадраты полей
по которым ходят комбайны вперед и назад.
Хорошо, что осталась усадьба. Фруктовый сад
за выбеленной оградой. Узлы стволов
старых яблонь. Мычанье волов,
которые тянут куда-то нагруженную арбу.
Владелец замка четыре столетия спит в гробу,
немного скучая, но не жалуясь на судьбу.
Между тем комбайны движутся. Вращается барабан
косилки, вооруженной ножами. Опрокинув стакан
бормотухи, механизатор дает право руля.
Смотрит вперед и думает: Это моя земля.
Это мои, выстриженные под ноль, поля,
как голова новобранца. Баба моя крепка,
стоит на своем, уперев кулаки в бока.
Все сараи в округе сложены из камней
старого замка. А башня, вроде, прочней
прежнего. Польское кладбище и костел.
Каменный ангел над бурьяном крыло простер.
А дальше к реке по склону уходит село.
Закатный луч зажигает в последнем окне стекло.