(no subject)
Nov. 28th, 2008 07:05 am***
Сегодня вечером в церквях, почти что во всех,
будут играть Вивальди – концерты, обреченные на успех
среди тугоухих пришельцев, не имеющих прочих утех.
Четыре времени года. Затем – небольшой прицеп
из Моцарта или Гайдна, помещеных в мраморный склеп
с отличной акустикой. Вечером город слеп,
и ему отвечают тем же, обращаясь в слух, виолончель,
скрипки, альты, что за щекой карамель,
музыка раскачивается, как над бездною колыбель.
При свете струнные замолкают. Раздолье колоколам,
особенно в полдень. К мессе спешат, как по делам.
Проблемы с Богом решают, как всюду, с грехом пополам.
При свете город отражается не столько на поверхности вод,
как Дух до начала, сколько сам в себе. Совершая обход,
упираешься лбом в повторы. Демонстрация мод
в витринах справа и слева. Маски со всех сторон
выставляют носы, вуали, перья, чернее, чем у ворон,
пустые глаза, белые зубы, золотые зубцы корон.
Наконец выходишь на площадь. Вот -- различимый едва,
лев на высокой колонне. Не дотянуться до льва.
Плывут, как тяжелые баржи, ближние острова.
***
На одной из мозаик Собора изображен он сам,
проще и гармоничнее, к вызолоченным небесам
обращающий увенчанный крестом кружевным
полусферический купол. Так и живым
приходится внутренний уплощенный образ нести.
Упрощенный, вызолоченный, узнаваемый, несмотря
на тысячи мелких неточностей, что как зерна в горсти
сжимает ангел-Стрелец, стоящий в конце ноября.
***
На каждом углу канала и улицы подтянутый, молодой
мужчина в плаще и шляпе предложит вам
катанье на гондоле – над водой или под водой,
он, конечно не скажет, и кто поверит словам
сказанным на языке, равно чужом для вас
и для него, иллюзия понимания разве что рыб
с чешуйками слюдяными потешит. Словарный запас
раз два и обчелся. Отраженный прогиб
очередного моста замыкает кольцо,
сквозь которое проплывают удвоенные катера.
Мифическое существо прячет свое лицо
в плавниках, расцвеченных, как старинные веера.
Сегодня вечером в церквях, почти что во всех,
будут играть Вивальди – концерты, обреченные на успех
среди тугоухих пришельцев, не имеющих прочих утех.
Четыре времени года. Затем – небольшой прицеп
из Моцарта или Гайдна, помещеных в мраморный склеп
с отличной акустикой. Вечером город слеп,
и ему отвечают тем же, обращаясь в слух, виолончель,
скрипки, альты, что за щекой карамель,
музыка раскачивается, как над бездною колыбель.
При свете струнные замолкают. Раздолье колоколам,
особенно в полдень. К мессе спешат, как по делам.
Проблемы с Богом решают, как всюду, с грехом пополам.
При свете город отражается не столько на поверхности вод,
как Дух до начала, сколько сам в себе. Совершая обход,
упираешься лбом в повторы. Демонстрация мод
в витринах справа и слева. Маски со всех сторон
выставляют носы, вуали, перья, чернее, чем у ворон,
пустые глаза, белые зубы, золотые зубцы корон.
Наконец выходишь на площадь. Вот -- различимый едва,
лев на высокой колонне. Не дотянуться до льва.
Плывут, как тяжелые баржи, ближние острова.
***
На одной из мозаик Собора изображен он сам,
проще и гармоничнее, к вызолоченным небесам
обращающий увенчанный крестом кружевным
полусферический купол. Так и живым
приходится внутренний уплощенный образ нести.
Упрощенный, вызолоченный, узнаваемый, несмотря
на тысячи мелких неточностей, что как зерна в горсти
сжимает ангел-Стрелец, стоящий в конце ноября.
***
На каждом углу канала и улицы подтянутый, молодой
мужчина в плаще и шляпе предложит вам
катанье на гондоле – над водой или под водой,
он, конечно не скажет, и кто поверит словам
сказанным на языке, равно чужом для вас
и для него, иллюзия понимания разве что рыб
с чешуйками слюдяными потешит. Словарный запас
раз два и обчелся. Отраженный прогиб
очередного моста замыкает кольцо,
сквозь которое проплывают удвоенные катера.
Мифическое существо прячет свое лицо
в плавниках, расцвеченных, как старинные веера.