Из архива - к сегодняшнему дню

***

Вот что видел Андрей, юродивый Христа ради
тысячу лет назад во святом Царьграде:
стоит на облаке Богородица и Присно Дева.
Поют ангелы. Но слышнее напева
слова молитвы Пречистой о людях, ждущих
Божья Суда и о спасении душ их.

И на руках, разведенных в стороны, напоминая
омофор, лежит плат с Ее головы, от края до края
сохраняя людей, поля, рощицу в отдаленье,
под серыми облаками, маленькое селенье,
людей в дому, скотину в хлеву и зерно в амбаре,
Федьку, что пляшет у клуба в хмельном угаре.
Здорово пляшет – он сегодня в ударе.

А в церквушке молятся, чтоб ни потоп, ни голод
ни губительство не посещали ни это село, ни город.
до которого сутки тащиться, ни столицу, где не бывали
сроду, так и умрут, не увидев. Едва ли
она вообще существует. Ни красной звезды на Спасской
башне, ни площади, ни стены, ни оглядывающихся с опаской
граждан в черных пальто и серых ушанках-шапках,
ни рюмочной за углом, ни булочной, ни шатких
домиков, обреченных на снос в тридцатых,
перед самой войной. Ни портретов усатых
мужчин в погонах, ни бронированных, блестящих
черных автомобилей. Ни старушек, стоящих
в очереди за крупой, хозяйственным мылом бурым…

Федька пляшет, девки смеются. Что им станется, дурам?


Помоги, Покров
протопить без дров.

Покрой избу тесом,
а хозяина – добром.

Землю снежком,
а меня женишком.

(2007-2008)

Из архива - к сегодняшнему дню

***

Вот что видел Андрей, юродивый Христа ради
тысячу лет назад во святом Царьграде:
стоит на облаке Богородица и Присно Дева.
Поют ангелы. Но слышнее напева
слова молитвы Пречистой о людях, ждущих
Божья Суда и о спасении душ их.

И на руках, разведенных в стороны, напоминая
омофор, лежит плат с Ее головы, от края до края
сохраняя людей, поля, рощицу в отдаленье,
под серыми облаками, маленькое селенье,
людей в дому, скотину в хлеву и зерно в амбаре,
Федьку, что пляшет у клуба в хмельном угаре.
Здорово пляшет – он сегодня в ударе.

А в церквушке молятся, чтоб ни потоп, ни голод
ни губительство не посещали ни это село, ни город.
до которого сутки тащиться, ни столицу, где не бывали
сроду, так и умрут, не увидев. Едва ли
она вообще существует. Ни красной звезды на Спасской
башне, ни площади, ни стены, ни оглядывающихся с опаской
граждан в черных пальто и серых ушанках-шапках,
ни рюмочной за углом, ни булочной, ни шатких
домиков, обреченных на снос в тридцатых,
перед самой войной. Ни портретов усатых
мужчин в погонах, ни бронированных, блестящих
черных автомобилей. Ни старушек, стоящих
в очереди за крупой, хозяйственным мылом бурым…

Федька пляшет, девки смеются. Что им станется, дурам?


Помоги, Покров
протопить без дров.

Покрой избу тесом,
а хозяина – добром.

Землю снежком,
а меня женишком.

(2007-2008)

verses

***

Площадь расширили, замостили, памятники снесли,
церковь вернули, но десять лет так и стоит в лесах.
Гипсовые обломки на дальний пустырь снесли -
пальто, голова, зеленый мох на усах.

А живем как жили, разве что керосин
не завозят в лавку, все одно - ни к чему.
За исполкомом - две елочки да несколько чахлых осин.
Два инвалида стоят в сизом табачном дыму.

Бабы-то, чай, здоровы, а мужики едва
переставляют ноги из запоя в запой.
На пустыре трава, в траве - гипсовая голова.
Ничего, постоял, порадовался, хрен с тобой.

а помнишь, глядь, как в апреле к тебе возлагали цветы
Машенька с Феденькой, в белых рубашках и черный низ.
Поженились. Машка исправно стоит у плиты.
Федька пашет и пьет до положения риз.

А детки у них хороши - один к одному,
волосы - пух золотой, глаза-васильки в степи.
ноженьки кривоваты, но ровные им ни к чему.
Неча на ноги глазеть. Отработал свое - и спи.

verses

***

Площадь расширили, замостили, памятники снесли,
церковь вернули, но десять лет так и стоит в лесах.
Гипсовые обломки на дальний пустырь снесли -
пальто, голова, зеленый мох на усах.

А живем как жили, разве что керосин
не завозят в лавку, все одно - ни к чему.
За исполкомом - две елочки да несколько чахлых осин.
Два инвалида стоят в сизом табачном дыму.

Бабы-то, чай, здоровы, а мужики едва
переставляют ноги из запоя в запой.
На пустыре трава, в траве - гипсовая голова.
Ничего, постоял, порадовался, хрен с тобой.

а помнишь, глядь, как в апреле к тебе возлагали цветы
Машенька с Феденькой, в белых рубашках и черный низ.
Поженились. Машка исправно стоит у плиты.
Федька пашет и пьет до положения риз.

А детки у них хороши - один к одному,
волосы - пух золотой, глаза-васильки в степи.
ноженьки кривоваты, но ровные им ни к чему.
Неча на ноги глазеть. Отработал свое - и спи.

"отзовитесь, горнисты!!"

***

вспомним вас поименно
каждого и гурьбой
ставшие под знамена
битвы борьбы с борьбой

да хранит вас вечно живая
ползущая по кривой
ненависть как таковая
к жизни как таковой

"отзовитесь, горнисты!!"

***

вспомним вас поименно
каждого и гурьбой
ставшие под знамена
битвы борьбы с борьбой

да хранит вас вечно живая
ползущая по кривой
ненависть как таковая
к жизни как таковой

героям слава!!!

***

Два варианта войны
с той и с другой стороны.

Кто герой с одной стороны,
с другой стороны - злодей.
Два варианта войны -
все не как у людей.

Но как ни назови,
а руки по локоть в крови.

С той стороны войны,
с другой стороны войны,
с одной стороны "они",
с другой стороны "воны".
С одной стороны все, с другой стороны - уси,
но, кого ни спроси -
ни на ком нет вины -
ни с той стороны войны,
ни с другой стороны войны,

что ж ты смотришь так с вышины
Отче наш, иже на небеси?

героям слава!!!

***

Два варианта войны
с той и с другой стороны.

Кто герой с одной стороны,
с другой стороны - злодей.
Два варианта войны -
все не как у людей.

Но как ни назови,
а руки по локоть в крови.

С той стороны войны,
с другой стороны войны,
с одной стороны "они",
с другой стороны "воны".
С одной стороны все, с другой стороны - уси,
но, кого ни спроси -
ни на ком нет вины -
ни с той стороны войны,
ни с другой стороны войны,

что ж ты смотришь так с вышины
Отче наш, иже на небеси?