verses

***
Куранты бьют двенадцать. Вот вам и Пасха Христова!
Поют приснопамятные под управлением покойного архимандрита.
Куличи закончат святить где-нибудь в полшестого.
Солнце Правды еще не взошло. Радость во тьме сокрыта.
Под скорлупою купола - ни простого, ни золотого,
вызревает птенец Алконост - птица райского быта.

Вот, начнут вылетать птенцы из разбитых скорлупок,
да как закричат: "Христос Воскресе", расправят перья.
Под оболочкой мира, который грешен и хрупок,
бытие и вера не лучше небытия и неверья.

В холодке предрассветном ходят толпы погибших, темных,
носят святую еду, кто в кошелках, кто в корзинках плетеных.
Не дойдут никак ни до дома, ни до собора -
забыли дорогу,
не у кого спросить,
только и радость что утро скоро

verses

***
Куранты бьют двенадцать. Вот вам и Пасха Христова!
Поют приснопамятные под управлением покойного архимандрита.
Куличи закончат святить где-нибудь в полшестого.
Солнце Правды еще не взошло. Радость во тьме сокрыта.
Под скорлупою купола - ни простого, ни золотого,
вызревает птенец Алконост - птица райского быта.

Вот, начнут вылетать птенцы из разбитых скорлупок,
да как закричат: "Христос Воскресе", расправят перья.
Под оболочкой мира, который грешен и хрупок,
бытие и вера не лучше небытия и неверья.

В холодке предрассветном ходят толпы погибших, темных,
носят святую еду, кто в кошелках, кто в корзинках плетеных.
Не дойдут никак ни до дома, ни до собора -
забыли дорогу,
не у кого спросить,
только и радость что утро скоро

verses

***

Зигмунд Вильгельму - радоваться. Сегодня из кабинета
я взял статуэтку Изиды и с ней играл за обедом.
Осень дождлива. За окнами меньше света.
Мысли блуждают. Чувства плетутся следом.

Ты знаешь, меня привлекают идолы, эти реликты
брошенные человечеством на пути к единобожью.
Неужели предки наши ушли из Египта,
чтоб заменить сотню обманов великой единой ложью?

Думаю, проверять подлинность древних предметов надо
не разглядывая их, но согревая в ладони.
Подлинность сопротивляется трению, сохраняет прохладу,
чувствуешь тяжесть рабства, слышишь топот погони.

Часто кажется, будь я Моисеем, я был бы привержен идеям
господства египетской нации - так нас привлекают норманны,
викинги или греки. Вряд ли бы ощущал принадлежность свою к иудеям,
пекущимся лишь о том, набиты ли их карманы.

Мой карман, кстати, пуст. Предстоят немалые траты.
Дети, беременность Марты, квартира становится тесной.
С нового года хозяин объявит о повышении платы.
С такой перспективой скупость не кажется неуместной.

Я становлюсь прижимист, педантичен, немного скучен.
Либидо регрессирует, знаешь сам на какую фазу.
Этот способ шутить, кстати, вполне научен.
И статуэтка Изиды приятна руке и глазу.

Я верю, она была женщиной с теплой плотью нагою,
развлекала супруга какой-нибудь милой проделкой.
После сжалась, окаменела, короче, стала другою.
И вот - лежит на салфетке рядом с тарелкой.

К нам собирается Ида. Надеюсь на скорую встречу.
Я знаю причину ее болезни. но сказать никак не отважусь.
Если спросишь, что было к обеду - я тебе не отвечу.
Но, видимо, что-нибудь ел - в желудке тяжесть.

verses

***

Зигмунд Вильгельму - радоваться. Сегодня из кабинета
я взял статуэтку Изиды и с ней играл за обедом.
Осень дождлива. За окнами меньше света.
Мысли блуждают. Чувства плетутся следом.

Ты знаешь, меня привлекают идолы, эти реликты
брошенные человечеством на пути к единобожью.
Неужели предки наши ушли из Египта,
чтоб заменить сотню обманов великой единой ложью?

Думаю, проверять подлинность древних предметов надо
не разглядывая их, но согревая в ладони.
Подлинность сопротивляется трению, сохраняет прохладу,
чувствуешь тяжесть рабства, слышишь топот погони.

Часто кажется, будь я Моисеем, я был бы привержен идеям
господства египетской нации - так нас привлекают норманны,
викинги или греки. Вряд ли бы ощущал принадлежность свою к иудеям,
пекущимся лишь о том, набиты ли их карманы.

Мой карман, кстати, пуст. Предстоят немалые траты.
Дети, беременность Марты, квартира становится тесной.
С нового года хозяин объявит о повышении платы.
С такой перспективой скупость не кажется неуместной.

Я становлюсь прижимист, педантичен, немного скучен.
Либидо регрессирует, знаешь сам на какую фазу.
Этот способ шутить, кстати, вполне научен.
И статуэтка Изиды приятна руке и глазу.

Я верю, она была женщиной с теплой плотью нагою,
развлекала супруга какой-нибудь милой проделкой.
После сжалась, окаменела, короче, стала другою.
И вот - лежит на салфетке рядом с тарелкой.

К нам собирается Ида. Надеюсь на скорую встречу.
Я знаю причину ее болезни. но сказать никак не отважусь.
Если спросишь, что было к обеду - я тебе не отвечу.
Но, видимо, что-нибудь ел - в желудке тяжесть.