verses

***

Снова это гудение, - говорит бабушка Рая, опираясь на спинку стула, -
толкая его вперед, она ходила по комнате, - скоро
это кончится? Скоро? Она приоткрыла двери и ко мне заглянула.
Конечно, я слушал орган Рижского домского - как его там- собора,

конечно Бах, а кто же еще, конечно токката и фуга, а что же
еще, исполняет Лисицина, а бабушка Рая говорит - какое то наважденье!
И что тебе этот Бах, что за музыка, только гудение, Господи Боже,
снова это гуденье, снова это гуденье!

Вот она надевает выпуклые очки в роговой оправе,
принимает свой порошок, запивает водой из стакана,
исчезает, и вот, теперь она в своем праве:
бабушка Рая заслужила рая, где нет ни Баха, ни Лисициной, ни органа.

Там иголки нитки и пуговицы сложены в пластмассовую коробку,
а я тут поседел, утучнел, и кто теперь мне скажет хоть слово?
Я вставляю диск в аппарат, нажимаю кнопку -
снова это гудение, слышишь, родная, снова....

verses

***

Снова это гудение, - говорит бабушка Рая, опираясь на спинку стула, -
толкая его вперед, она ходила по комнате, - скоро
это кончится? Скоро? Она приоткрыла двери и ко мне заглянула.
Конечно, я слушал орган Рижского домского - как его там- собора,

конечно Бах, а кто же еще, конечно токката и фуга, а что же
еще, исполняет Лисицина, а бабушка Рая говорит - какое то наважденье!
И что тебе этот Бах, что за музыка, только гудение, Господи Боже,
снова это гуденье, снова это гуденье!

Вот она надевает выпуклые очки в роговой оправе,
принимает свой порошок, запивает водой из стакана,
исчезает, и вот, теперь она в своем праве:
бабушка Рая заслужила рая, где нет ни Баха, ни Лисициной, ни органа.

Там иголки нитки и пуговицы сложены в пластмассовую коробку,
а я тут поседел, утучнел, и кто теперь мне скажет хоть слово?
Я вставляю диск в аппарат, нажимаю кнопку -
снова это гудение, слышишь, родная, снова....