verses

***
Так всегда бывает с сынками хищных отцов, любимцами матерей.
В роду нечисто - кажется, дедушка был цыган или еврей.
Зато в дому все прибрано. От печи до дверей
тянется полосатый коврик, в углу ведро
с огрызком веника, в рассохшемся сундуке - добро,
в узкой вазе - распадающееся павлинье перо.

Каждый год карандашные метки на косяке дверном:
мальчик растет, но медленно. Плотный каменный дом
с черепичной крышей нажит бесчестным трудом.

А как выпьет папаша, как станет учить кулаком,
сын бросится к матери: битва с общим врагом.
Пошатнувшись, упал папаша, а сынок из дома - бегом.

На фронт, на учебу, потом - исключение, подпольный кружок,
психушка, холодные ванны, электрошок,
кокаин (счастливый, называется, порошок).

Потом сынок во главе государства. Потом - война,

вначале - победоносная. Покоренные племена.
Огромные территории. Неясно, куда девать.
Потом понемногу противник начинает одолевать.

Потом - дорога домой. На пороге стоит отец,
грозит кулаком, ага, прибежал, подлец!
Теперь - ползи ни брюхе. И подлец на брюхе ползет.
Землю грызи! И подлец, ничего не поделать, грызет .

verses

***
Так всегда бывает с сынками хищных отцов, любимцами матерей.
В роду нечисто - кажется, дедушка был цыган или еврей.
Зато в дому все прибрано. От печи до дверей
тянется полосатый коврик, в углу ведро
с огрызком веника, в рассохшемся сундуке - добро,
в узкой вазе - распадающееся павлинье перо.

Каждый год карандашные метки на косяке дверном:
мальчик растет, но медленно. Плотный каменный дом
с черепичной крышей нажит бесчестным трудом.

А как выпьет папаша, как станет учить кулаком,
сын бросится к матери: битва с общим врагом.
Пошатнувшись, упал папаша, а сынок из дома - бегом.

На фронт, на учебу, потом - исключение, подпольный кружок,
психушка, холодные ванны, электрошок,
кокаин (счастливый, называется, порошок).

Потом сынок во главе государства. Потом - война,

вначале - победоносная. Покоренные племена.
Огромные территории. Неясно, куда девать.
Потом понемногу противник начинает одолевать.

Потом - дорога домой. На пороге стоит отец,
грозит кулаком, ага, прибежал, подлец!
Теперь - ползи ни брюхе. И подлец на брюхе ползет.
Землю грызи! И подлец, ничего не поделать, грызет .

Севе с пониманием

В ответ вот наэто

***

Из-за темного страшного леса
показался город Одесса.
Там сионские мудрецы
в кровь макают кусочки мацы.

Как огромное головоногое,
отнимает всемирный кагал
все - последнее, все - немногое.
Всех - запутал и всех - оболгал!

Не умея по великоросскому,
по-одесски балакает спрут.
Всюду щупальца, всюду - с присосками,
что захватят - то и сопрут.

Удушают кудрявые пейсы
голос русского оупенспейса.
Что поллитра, у них полит.ру.
Это все не к добру, не к добру.

Просят люди - издайте Емелина!
Отвечает редактор: "Не велено!"
Почему? "Я продался врагу,
а какому - сказать не могу".

И стоит сирота у издательства,
просит книжечку, тихо грустит.
Не грусти сирота! Их предательства
наш народ никогда не простит.

Вот встает из-за моря Балтийского,
непреклонен, могуч и суров,
охренитель наследья российского,
отставной богатырь Топоров.

Он прищучит редактора наглого,
негодяя с мацою во рту,
и по черепу, бритому наголо
он погладит тебя, сироту.

Севе с пониманием

В ответ вот наэто

***

Из-за темного страшного леса
показался город Одесса.
Там сионские мудрецы
в кровь макают кусочки мацы.

Как огромное головоногое,
отнимает всемирный кагал
все - последнее, все - немногое.
Всех - запутал и всех - оболгал!

Не умея по великоросскому,
по-одесски балакает спрут.
Всюду щупальца, всюду - с присосками,
что захватят - то и сопрут.

Удушают кудрявые пейсы
голос русского оупенспейса.
Что поллитра, у них полит.ру.
Это все не к добру, не к добру.

Просят люди - издайте Емелина!
Отвечает редактор: "Не велено!"
Почему? "Я продался врагу,
а какому - сказать не могу".

И стоит сирота у издательства,
просит книжечку, тихо грустит.
Не грусти сирота! Их предательства
наш народ никогда не простит.

Вот встает из-за моря Балтийского,
непреклонен, могуч и суров,
охренитель наследья российского,
отставной богатырь Топоров.

Он прищучит редактора наглого,
негодяя с мацою во рту,
и по черепу, бритому наголо
он погладит тебя, сироту.