***
Р.Ф.
Человек говорил: "Вишневый сад был именно здесь.
К чеховскому юбилею нужен бы мемориал".
Беда, что сто лет, как сад был вырублен весь,
а человек - болел, в сущности - умирал.
Сожжена беседка, усадьба под корень разорена,
потом разрушена, но, если раскопки, - можно найти
фундамент, по фотографиям все отстроить и на
том же месте весною саду сказать; - "Цвети!"
И сад расцвел бы не по приказу, а сам по себе,
по природной любви к цветению и белизне,
а черный грач сидел бы на рыжей печной трубе,
головой бы вертел и радовался весне.
Человек говорил: "Своего сада нет, пусть цветет чужой
сад российской словесности, будто бы век назад
не был выкорчеван, пусть стоит над душой,
пусть простирает ветви над нами вишневый сад!"
Человека нет, но в стране мечтаний он выходит на склон,
вместе с черной птицей радуется весне.
А по аллее блуждает заботливо выращенный клон
писателя в шляпе, с бородкою и в пенсне.
Р.Ф.
Человек говорил: "Вишневый сад был именно здесь.
К чеховскому юбилею нужен бы мемориал".
Беда, что сто лет, как сад был вырублен весь,
а человек - болел, в сущности - умирал.
Сожжена беседка, усадьба под корень разорена,
потом разрушена, но, если раскопки, - можно найти
фундамент, по фотографиям все отстроить и на
том же месте весною саду сказать; - "Цвети!"
И сад расцвел бы не по приказу, а сам по себе,
по природной любви к цветению и белизне,
а черный грач сидел бы на рыжей печной трубе,
головой бы вертел и радовался весне.
Человек говорил: "Своего сада нет, пусть цветет чужой
сад российской словесности, будто бы век назад
не был выкорчеван, пусть стоит над душой,
пусть простирает ветви над нами вишневый сад!"
Человека нет, но в стране мечтаний он выходит на склон,
вместе с черной птицей радуется весне.
А по аллее блуждает заботливо выращенный клон
писателя в шляпе, с бородкою и в пенсне.