Из архива

***

Власть крепнет и поднимается, народ
глядит снизу вверх, но не видит лица ея,
так оно высоко и возвышенно. Огромен, седоброд,
Патриарх не достанет крестом до губ великанши. Житья
нет от двуглавых птиц, конечно, в пределах границ.
В историю вписано несколько славных страниц.

На небе все чаще замечаешь рубцы
от полета бомбардировщиков. При входе в трамвай
человека в форме, чувствуешь то, что когда-то отцы,
если в дом приходили с обыском. Лучше не затевай
смуты, чужак, одерни пиджак, галстук поправь,
погадай, подбросив монетку: сон или явь?

Сон хорош пробуждением, явь - неизбежностью сна,
желательно, непробудного. Теребит рукою страна
край байкового одеяла, что-то шепчет себе под нос.
Лакей, лавируя между коек, несет поднос.
на подносе спасские башни с минеральной водой
и красные площади, уставленные едой.

Это на завтрак грядущее, то, что грядет сюда
неизбежно, торжественно, тождественно дню Суда,
страшного, как на фреске, где связанный Лев Толстой,
объятый пламенем Лермонтов, а также народ простой,
давящийся горечью горькой сметных смертных грехов.
Где недовольство низов, там неспособность верхов.

Важны колебания в стане нерешительных, блин, друзей,
этих, в шляпах, с бородками, в пенсне или роговых
очках, с портфелями, которым давно в музей
вместе с владельцами-умниками. В полостях ротовых
рушатся зубы, движутся губы, ворочаются едва
языки, выговаривая дозволенные слова.
(июль 2008)

Из архива

***

Власть крепнет и поднимается, народ
глядит снизу вверх, но не видит лица ея,
так оно высоко и возвышенно. Огромен, седоброд,
Патриарх не достанет крестом до губ великанши. Житья
нет от двуглавых птиц, конечно, в пределах границ.
В историю вписано несколько славных страниц.

На небе все чаще замечаешь рубцы
от полета бомбардировщиков. При входе в трамвай
человека в форме, чувствуешь то, что когда-то отцы,
если в дом приходили с обыском. Лучше не затевай
смуты, чужак, одерни пиджак, галстук поправь,
погадай, подбросив монетку: сон или явь?

Сон хорош пробуждением, явь - неизбежностью сна,
желательно, непробудного. Теребит рукою страна
край байкового одеяла, что-то шепчет себе под нос.
Лакей, лавируя между коек, несет поднос.
на подносе спасские башни с минеральной водой
и красные площади, уставленные едой.

Это на завтрак грядущее, то, что грядет сюда
неизбежно, торжественно, тождественно дню Суда,
страшного, как на фреске, где связанный Лев Толстой,
объятый пламенем Лермонтов, а также народ простой,
давящийся горечью горькой сметных смертных грехов.
Где недовольство низов, там неспособность верхов.

Важны колебания в стане нерешительных, блин, друзей,
этих, в шляпах, с бородками, в пенсне или роговых
очках, с портфелями, которым давно в музей
вместе с владельцами-умниками. В полостях ротовых
рушатся зубы, движутся губы, ворочаются едва
языки, выговаривая дозволенные слова.
(июль 2008)

verses

***

Сворачиваешь в переулок, потом - под арку,
по железной лестнице поднимаешься, заходишь в квартирку:
в квартирке - стирка, бурое мыло - на терку.

Ставят выварку на плиту,
нет, не газовую, а ту,
кафельную, где мерцают уголья,
дышит жар без видимого усилья.

Слышен мышиный писк из подполья.

Сгодятся и дети, чтоб помогли
простыни растягивать за углы,
сначала так, а после - по диагонали.

Чтобы запомнили, а потом - вспоминали.

verses

***

Сворачиваешь в переулок, потом - под арку,
по железной лестнице поднимаешься, заходишь в квартирку:
в квартирке - стирка, бурое мыло - на терку.

Ставят выварку на плиту,
нет, не газовую, а ту,
кафельную, где мерцают уголья,
дышит жар без видимого усилья.

Слышен мышиный писк из подполья.

Сгодятся и дети, чтоб помогли
простыни растягивать за углы,
сначала так, а после - по диагонали.

Чтобы запомнили, а потом - вспоминали.