verses

***

Общее у санатория и монастыря -
источник целебной воды, подъем ни свет, ни заря,
элементы архитектуры - аркады, колонны,
утренняя зарядка, как молитва, включает поклоны.
Общие трапезы. Вместо иконы
в столовой три известных богатыря.
Опять-таки, белые общие спальные корпуса
и - отверстые небеса.
Вечером там и там восходит луна,
наполовину светла, наполовину темна,
как человеческая природа.
Вечера теплы в благоприятное время года.
Мотыльки кружатся у каждого фонаря.
Здесь кончается сходство санатория и монастыря.

Заметней отличия. Голос певицы с эстрады,
маска из белой пудры, черной туши, алой помады,
хор цикад дополняет трели, рулады,
аккомпаниатор умеренно пьян.
Сидит на табуретке, растягивает баян.

Этот голос не в голосе, это оздоровленье
организмов включает предчувствие и томленье,
надежду, что жизнь изменится прямо сейчас.
По крайней мере супружеская измена была неизбежной ложью,
как всякая ложь, нарушающей волю Божью,
и санаторный грех вставал при луне без прикрас.

И дорожка лунная разделяла на равные части
поверхность залива. И зубастые пасти
подводных чудищ мерещились в глубине.
И обнаженной купальщицы слишком тяжелое тело
на границе воды и песка белело,
а спутник ее, застегнутый на все пуговицы, стоял в стороне.

verses

***

Общее у санатория и монастыря -
источник целебной воды, подъем ни свет, ни заря,
элементы архитектуры - аркады, колонны,
утренняя зарядка, как молитва, включает поклоны.
Общие трапезы. Вместо иконы
в столовой три известных богатыря.
Опять-таки, белые общие спальные корпуса
и - отверстые небеса.
Вечером там и там восходит луна,
наполовину светла, наполовину темна,
как человеческая природа.
Вечера теплы в благоприятное время года.
Мотыльки кружатся у каждого фонаря.
Здесь кончается сходство санатория и монастыря.

Заметней отличия. Голос певицы с эстрады,
маска из белой пудры, черной туши, алой помады,
хор цикад дополняет трели, рулады,
аккомпаниатор умеренно пьян.
Сидит на табуретке, растягивает баян.

Этот голос не в голосе, это оздоровленье
организмов включает предчувствие и томленье,
надежду, что жизнь изменится прямо сейчас.
По крайней мере супружеская измена была неизбежной ложью,
как всякая ложь, нарушающей волю Божью,
и санаторный грех вставал при луне без прикрас.

И дорожка лунная разделяла на равные части
поверхность залива. И зубастые пасти
подводных чудищ мерещились в глубине.
И обнаженной купальщицы слишком тяжелое тело
на границе воды и песка белело,
а спутник ее, застегнутый на все пуговицы, стоял в стороне.