verses

***

Он правил тысячу лет в назидание всем нам,
он прославился тупостью беспросветной и лютой.
Но вот - революция. Он лежит в схроне подземном,
на живот взгромоздив саквояж с иностранной валютой.

А по земле солдаты-ищейки на сильных лапах,
прижимают к земле носы, но безуспешно.
Потому что резкий, тоскливый диктаторский запах
разлит повсеместно, и общество безутешно.

Зря ходит судья в мантии, парике, с молотком деревянным,
зря ждут присяжные, зря миротворец в каске
цвета объединенных наций с огнеметом карманным
стоит на страже, и палач в омоновской маске

зря ходит с намыленной слишком толстой веревкой.
А диктатор думает: найдут - дорогою ценой откуплюся,
а не захотят брать деньги - с моей-то сноровкой -
удавлю их всех, напоследок - сам удавлюся.

Между тем стемнело и небо в звездах и кометах короткохвостых
встало над миром. Господи сохрани и
помилуй! Люди ходят и ловят воздух,
потому что в воздухе носится предчувствие тирании.

verses

***

Он правил тысячу лет в назидание всем нам,
он прославился тупостью беспросветной и лютой.
Но вот - революция. Он лежит в схроне подземном,
на живот взгромоздив саквояж с иностранной валютой.

А по земле солдаты-ищейки на сильных лапах,
прижимают к земле носы, но безуспешно.
Потому что резкий, тоскливый диктаторский запах
разлит повсеместно, и общество безутешно.

Зря ходит судья в мантии, парике, с молотком деревянным,
зря ждут присяжные, зря миротворец в каске
цвета объединенных наций с огнеметом карманным
стоит на страже, и палач в омоновской маске

зря ходит с намыленной слишком толстой веревкой.
А диктатор думает: найдут - дорогою ценой откуплюся,
а не захотят брать деньги - с моей-то сноровкой -
удавлю их всех, напоследок - сам удавлюся.

Между тем стемнело и небо в звездах и кометах короткохвостых
встало над миром. Господи сохрани и
помилуй! Люди ходят и ловят воздух,
потому что в воздухе носится предчувствие тирании.

Из Звиада Ратиани

* * *

никогда, ни разу
не удавалось проснуться, опередив
жизнь хотя бы на миг: она,

предчувствуя мое пробуждение,
срочно приводит себя в порядок,

чтоб проснувшийся
не заметил в ней
никаких перемен.



* * *

тебе не терпится, чтоб я заснул.
то и дело ты приподымаешься,
склоняешься надо мной, пристально смотришь,
проверяешь, сон ли это,
или притворство.

Как же ты распознаешь это:
ведь я - неподвижен, с закрытыми глазами
лежу и дышу.

подождёшь, и опять склоняешься:
лежу и дышу.

как тебе не терпится встать,
бесшумно одеться и убежать!

не напрягайся, любимая.
как только засну по-настоящему,
сам скажу об этом.

Из Звиада Ратиани

* * *

никогда, ни разу
не удавалось проснуться, опередив
жизнь хотя бы на миг: она,

предчувствуя мое пробуждение,
срочно приводит себя в порядок,

чтоб проснувшийся
не заметил в ней
никаких перемен.



* * *

тебе не терпится, чтоб я заснул.
то и дело ты приподымаешься,
склоняешься надо мной, пристально смотришь,
проверяешь, сон ли это,
или притворство.

Как же ты распознаешь это:
ведь я - неподвижен, с закрытыми глазами
лежу и дышу.

подождёшь, и опять склоняешься:
лежу и дышу.

как тебе не терпится встать,
бесшумно одеться и убежать!

не напрягайся, любимая.
как только засну по-настоящему,
сам скажу об этом.

нестехи

***

Злые детки, чей желудок
варит лучше головы,
спят в любое время суток
и всегда во всем правы.

Часто лгут и не краснеют,
учишь их, а все не в прок.
Но зато - считать умеют,
сколько в день пишу я строк.

Кто молчит, конечно, лучший:
он считает до пяти,
носит кляп на всякий случай,
вдруг я встречусь на пути!

Ох, заткнут мне глотку кляпом -
все спокойно заживут.
Новым творческим этапом
детки это назовут.

(перевод на децки с нипадецки)

нестехи

***

Злые детки, чей желудок
варит лучше головы,
спят в любое время суток
и всегда во всем правы.

Часто лгут и не краснеют,
учишь их, а все не в прок.
Но зато - считать умеют,
сколько в день пишу я строк.

Кто молчит, конечно, лучший:
он считает до пяти,
носит кляп на всякий случай,
вдруг я встречусь на пути!

Ох, заткнут мне глотку кляпом -
все спокойно заживут.
Новым творческим этапом
детки это назовут.

(перевод на децки с нипадецки)