verses

1960

Лямку тянуть или горе мыкать,
с каждой получки десятку ныкать,
вставать на службу с больной головой,
трястись в автобусе, нависая
над сидящей гражданкой. Воронья стая
кружит по небу - ей не впервой.

Хорошо - весна, хоть снег и не тает,
и все же немного раньше светает,
опять же птицы кричат по утрам.
Звонят к обедне в соседнем храме,
какой-то безумец роется в хламе,
с грехом, как водится, пополам.

Хорошо - весна, хоть холодный ветер
пробирает насквозь, но удел наш светел,
жить стало лучше и веселей:
снова цены повысят к Новому году,
но хватает на хлеб и воду,
да и дети стали взрослей.

Мы-то в детстве копали траншеи,
а они - сидят на отцовской шее
и ногами болтают - а мы - молчок,
пусть растут себе горе-девицы,
а папаше пора удавиться,
в уборной запершись на крючок.

Хорошо - весна, и автобус катит,
и пора пробираться к выходу - хватит
себя накручивать. Вспомним о том,
что собачки в космосе весело лают,
и на землю обратно к нам не желают,
не заботясь, что будет потом.

Конец пиковой дамы

***

Дама пик жила в тяжелых бархатных складках
портьеры, завешивавшей в столовой большое окно.
Дети конечно знали когда-то о даме и о ее повадках,
знали давно и забыли уже давно.

Подойдут к окошку - дама пик ухватит за пухлую ножку,
утащит, задушит и съест за один присест,
а если заметит на подоконнике кошку,
тоже ухватит за шкирку и тоже - съест.

Все обглодает - останутся только кости.
А когда и кости от жадности начинает грызть.
Но однажды костью она поперхнулась со злости
и тут же стала валетом червей - не поверишь ни в жисть!

Да, стала валетом червей, а потом трефовой шестерой,
а после в комочек сжалась и испустила дух.
И такая искра проскочила за бархатной шторой,
что пробки перегорели и свет навсегда потух.

(no subject)

Для тех, кто их по-настоящему ценит и любит