***
Без меня вам будет легче любить страну,
ее просторы, реки, ее васильки во ржи,
ее историю - лучшее случается в старину,
ее полицейский свисток и крики - держи!
Ее нетрезвых купцов, мечтающих о скитах,
о жизни святой и праведной, на квасе и сухарях,
ее должниках угрюмых, запутавшихся в счетах,
ее смиренных чистюль и распутных нерях.
Ее города, которые предместьями взяты в тиски,
ее центральные площади и площадную брань,
ее головную боль, разламывающую виски,
ее живое пиво и высушенную тарань.
Ее чиновных - на ком пиджак, а на ком мундир,
ее - на все готовых - учителей,
ее боеголовки с надписью "миру-мир",
химические карандаши и силикатный клей,
ее пластилин, который я разминал в руке,
чтобы вылепить белку, или иного зверька,
ее диктанты - ошибка в каждой строке,
ее радиолы, ее судьбу, что всегда горька.
Ее подножную грусть и подколодную лесть,
ее тоску - кроме водки ничем не унять...
Без меня будет легче оставить это, как есть,
на том стояло, стоит и будет стоять.
Без меня вам будет легче любить страну,
ее просторы, реки, ее васильки во ржи,
ее историю - лучшее случается в старину,
ее полицейский свисток и крики - держи!
Ее нетрезвых купцов, мечтающих о скитах,
о жизни святой и праведной, на квасе и сухарях,
ее должниках угрюмых, запутавшихся в счетах,
ее смиренных чистюль и распутных нерях.
Ее города, которые предместьями взяты в тиски,
ее центральные площади и площадную брань,
ее головную боль, разламывающую виски,
ее живое пиво и высушенную тарань.
Ее чиновных - на ком пиджак, а на ком мундир,
ее - на все готовых - учителей,
ее боеголовки с надписью "миру-мир",
химические карандаши и силикатный клей,
ее пластилин, который я разминал в руке,
чтобы вылепить белку, или иного зверька,
ее диктанты - ошибка в каждой строке,
ее радиолы, ее судьбу, что всегда горька.
Ее подножную грусть и подколодную лесть,
ее тоску - кроме водки ничем не унять...
Без меня будет легче оставить это, как есть,
на том стояло, стоит и будет стоять.