сонет
смысл разбивается о твердый лоб.
лоб разбивается об пол или о стену.
спектакль окончен. покидаю сцену,
взор опустив, сгибая спину, чтоб
не видеть зал пустой - огромный гроб.
людей как ветром, словно с пива пену.
где юный зритель заплативший цену?
где грубый хам и утонченный сноб?
где в синей униформе билетер?
где гардеробщик - номерки бинокли?
программка партии в трясущихся руках?
был разум молод и язык остер,
а ныне безразлично потолок ли
над головой, иль небо в облаках.
сонет
она входила - трясся класс.
спина по струнке. сжаты губы.
последний пленум. вести с кубы.
ее косящий мутный глаз
глядел на нас и не на нас.
сказать что дети ей не любы,
но флаги, барабаны. трубы,
после уроков - классный час.
доныне на душе свербит.
она мертва. мы - постарели.
и кто тогда имел в виду
ее стародевичий быт,
и в папке - справку о расстреле
отца в тридцать восьмом году.
смысл разбивается о твердый лоб.
лоб разбивается об пол или о стену.
спектакль окончен. покидаю сцену,
взор опустив, сгибая спину, чтоб
не видеть зал пустой - огромный гроб.
людей как ветром, словно с пива пену.
где юный зритель заплативший цену?
где грубый хам и утонченный сноб?
где в синей униформе билетер?
где гардеробщик - номерки бинокли?
программка партии в трясущихся руках?
был разум молод и язык остер,
а ныне безразлично потолок ли
над головой, иль небо в облаках.
сонет
она входила - трясся класс.
спина по струнке. сжаты губы.
последний пленум. вести с кубы.
ее косящий мутный глаз
глядел на нас и не на нас.
сказать что дети ей не любы,
но флаги, барабаны. трубы,
после уроков - классный час.
доныне на душе свербит.
она мертва. мы - постарели.
и кто тогда имел в виду
ее стародевичий быт,
и в папке - справку о расстреле
отца в тридцать восьмом году.