***
Мы как Вакула - то черта несем, то на черте верхом.
Но без черта нам никак, нигде, никуда,
то лежим во грехе, то гуляем под ручку с грехом,
и мысли наши темны, как во облацех - вода.
Хоть бы голову под топор или под епитрахиль,
хоть бы руки к брюки, а ноги - в кирзовые сапоги.
Хоть бы в море шторм айвазовский, но в море - штиль.
Хоть бы туман рассеялся, а так - не не видать ни зги.
***
Ангел протягивал Христу чашу страдания.
Вокруг сиял ночной Гефсиманский сад.
Звезды послушно славили гармонию мироздания.
Сотворение мира - если начать, нельзя повернуть назад.
За заботами этой жизни не разглядеть иную.
Как мама ложку рыбьего жира ребенку вставляет в рот,
ангел-охранник чашу отчаяния придвигает к губам вплотную.
И эта чаша - лекарство от повседневных забот.
Мы как Вакула - то черта несем, то на черте верхом.
Но без черта нам никак, нигде, никуда,
то лежим во грехе, то гуляем под ручку с грехом,
и мысли наши темны, как во облацех - вода.
Хоть бы голову под топор или под епитрахиль,
хоть бы руки к брюки, а ноги - в кирзовые сапоги.
Хоть бы в море шторм айвазовский, но в море - штиль.
Хоть бы туман рассеялся, а так - не не видать ни зги.
***
Ангел протягивал Христу чашу страдания.
Вокруг сиял ночной Гефсиманский сад.
Звезды послушно славили гармонию мироздания.
Сотворение мира - если начать, нельзя повернуть назад.
За заботами этой жизни не разглядеть иную.
Как мама ложку рыбьего жира ребенку вставляет в рот,
ангел-охранник чашу отчаяния придвигает к губам вплотную.
И эта чаша - лекарство от повседневных забот.