verses

***
ломоть отрезанный опущенных территорий
объемистый том нищеты и криминальных историй
все как будто бы все непризнанно все пока
корабль истории развалился остался остов
материк затонул остался маленький остров
который себя считает частью материка
улиц нет есть бульвары и есть проспекты
церкви нет есть дом молельный какой-то секты
начальная школа лицей техникум изменил
скромный титул на звание универа
коммунизм не наступил на в людях осталась вера
у мужчин есть желанье но нету сил
я провел там когда-то малый отрезок детства
там был голод но не было людоедства
свинью не резали а стреляли недавно была война
товарищ сталин надеждой был и опорой
по брусчатке гремела карета помощи скорой
но страна уже была безнадежно больна

***
Прадеды! Что вам оставили ваши деды
кроме фамилий? Сойферы, меламеды,
кохены-коганы, леви и левиты
иудейскими древностями, словно славой увиты.
Что в сравнении с вами маленький человечек,
несущий в паспорте имя одного из еврейских местечек,
бердичевские, бродские, каневские, кто откуда
уехал, куда приехал в ожидании чуда -
где на чужбине можно себя почувствовать дома,
вековая мечта - торговать и не бояться погрома.
Город в черте оседлости пусть немного, но все же, все же,
почетнее, чем местечко. И смертное ложе
в городской квартире удобнее, чем в лачуге,
где живые и мертвые теснятся почти друг на друге.
Привет - варшавские и одессеры, и херсонские - не забудем,
что мы пришельцы и странники, ненавистные местным людям.
что наши бледные горбоносые лица
хорошо рифмуются со словом "переселиться".

***
Возьмем нашу жизнь и китайскую черную тушь.
Зальем, полюбуемся на расплывшееся пятно.
Уедем из города. Заберемся в какую-то глушь.
Раз в месяц завозят хлеб. Раз в неделю в клубе кино.

Сентябрь сгоняет напрочь летний загар.
Ночи будут бессонными просто смотри в потолок.
Под потолком пищит одинокий комар.
Паук-крестовик паутиной заткал уголок.

Чуть рассвет - оденешься наспех, пойдешь к реке.
Играет рыба - подпрыгнет и с плеском уходит вглубь.
Полоса рассвета, как проба пирке на руке.
Пространство чахоточно, как его ни голубь.

А все-таки тут не город. Редко автомобиль
прорычит, и, закашлявшись, замолкает мотор.
И ветер гонит по тракту высокую пыль.
И ангелы с Богом неспешно ведут разговор.

Письмо в Австралию

Ю.М.

На головы всех поэтов не напасешься корон.
На ладони воды лежит маленький материк.
Океан это тоже море, только со всех сторон.
Никто не скажет тебе - как поживаешь, старик?
А в юности говорили. И не в обиду нам.
Море было влажным, вино - сухим.
Как-то мы притерлись к послесталинским временам.
И время нас стерло ластиком школьным своим.
Стерло, как двойку в тетради,с лица листа,
омыло волной океанской - все равно что морской.
В древней Руси вместо бумаги была береста.
И суета святых вместо грязи мирской.
Мы тоже были какими-то. Нам был отмерен срок.
Мы выросли из него в какой-то новый предел.
Мы сжались в пробелы между газетных строк.
наш строй поседел. а потом- увы- поредел.
Все приметы сбываются - ни одна не к добру.
Не напасешься терпенья на злобу дня.
Кто мчится, кто скачет? Почтальон-кенгуру
в толстой сумке несет запоздалый привет от меня.

***
на подлодке времени
плаванье в палеозой
знак созвездия рыб на темени
каменеет взгляд бирюзой
осьминожки- холоднокровки
и прочие существа
цвет меняют для маскировки
или просто из озорства
у них впереди эпохи
учиться менять цвета
а дела человека плохи
все усилья его тщета
нет чтоб вчера был черен
а сегодня стал бел
разве что стал покорен
разве что поседел
добыл звезду на погоны
после еще одну
огромные скорпионы
ползут по морскому дну

***
О, Родина! Твой лиходей
был полон прекрасных идей,
любил эту землю за скудость.
Пророчество темных владык
хватало его за кадык
и тихо шептало: "Я сбудусь,
я знаю - чужие войска
войдут, словно в душу тоска
с тяжелой сердечною болью.
Ты скажешь - видать , не судьба.
Вот, сукам выносят хлеба
с чистейшей поваренной солью".

Так будет потом. А пока
по небу плывут облака,
подкрашены тихим закатом.
И сосны шумят на ветру,
и гибель красна на миру,
в обнимку с солдатом-собратом.
Стоит часовой на посту.
Монашек идет ко Христу,
в пути спотыкаясь о черта.
Дымит заводская труба..
Хихикает злая судьба.
И вечность из памяти стерта.

вiршi

ВКЛОНИТИСЯ ДЕРЕВУ

Вклонитися дереву, з якого вироблен хрест,
На ньому Син Божий був (чи буде?) розп’ятий.
Голгофа вона висока, що той Еверест.
Доля – аркуш Євангеліїї подраний та зім’ятий.

Бо папір виробляють з дерева. На ньому розп’яті слова.
Якись вже мертві. Чи повстануть – нам невідомо.
Вклонимось дереву. Похилена голова.
На зім’ятому аркуші слова лежать нерухомо

***
Діти, ось урок географії. Ось карта. Запам'ятаємо ми.
На території України немає Сибіру і Колими.
І Володимирський тракт залишився там, в стороні,
Далеко осторонь, впевнений, чи це здається мені?.
Ось урок географії. Тут земля марно не пропаде,
мало місця, табори будувати не можна нiде,
не сказати, що живемо ми в образі і тісноті,
але, в порівнянні з Росією, простори у нас не ті.
І тайги немає у нас, і не такi вже білі, снiги
і рідше дзвеніли у нас кайдани навкруги,
частіше - шаблі, і голосніше - дзвони Господньої. слави,
і хвилює нас не Всесвіт, а домашні справи.та страви.
Але це вже психологія, на порядку денному в нас
урок географії. від дверей до тину, якщо .є час.
Всі хати скраю в нашому улюбленому краЮ.
І, якщо чесно, і я на краю стою.
Мені шкода тих, хто в центрі, правда, на жаль,
стоять зї вишки, дивляться, суки, в морозну даль,
мені шкода територію під променями прожекторів,
мені шкода чути мукали голодних колгоспних корів.
У всьому цьому немає поезії. Це -помилковий крок..
Це просто урок географії. Пам'ятаємо, діти, урок.

переклад 17.11.18