verses

***
Три царя отдыхают в огромном Кельнском соборе.
Ясли Христовы - в Риме, в соборе Мария Маджоре.
Рождество разобрано на реликвии по всем городам.
Дары волхвов в том же Кельне, дубликат на Афоне.
Пенье ангелов оживает в церковном звоне.
Звезда погасла, но мы идем по ее следам.

Этот путь проложили цари - они же волхвы и маги,
но мы по пути споткнемся об универмаги,
там в цветную бумагу нам завернут дары,
перевяжут лентой, ленту завяжут бантом.
Радио нас порадует старинным рождественским кантом.
Ночью планеты сияют, как елочные шары.

Легко ли сказать - день подрос на минутку.
Подарки - в бумагу, зима превратила в шутку
рассказы о пальмах, о животных, что были умней
нас с тобою, тем более предков наших,
безрассудных народовольцев, бесплодных монашек,
вождей, чьи сердца были сделаны из камней.

Рождество разобрано не реликвии, позже на сувениры,
на елки в каждой комнате коммунальной квартиры
на площади Карла Маркса, помните, был такой?
на маленьких ангелов, превращенных в снежинки,
так в детстве часы разбирают на колесики и пружинки,
пытаясь потом собрать их дрожащей старой рукой.

verses

***

Они видели Сталина. В почти гимназических формах
восхищенные мальчики размахивают руками,
чувствуя себя побывавшими в бурях и штормах
советскими военными моряками
или пилотами, выигравшими бой с фашистами и облаками.

На заднем плане взрослые дяди несут свернутые транспаранты.
Красный цвет приглушен серостью осенней погоды.
Все они наши. Все они демонстранты,
разодетые в драповое уродство тогдашней моды.
Впереди - хрущевская оттепель. Позади боевые походы.

Потому что красное знамя лучше на сером фоне.
А товарищ Сталин лучше в гробу, чем на параде.
Закончил бы семинарию - проповедовал бы на амвоне,
но исключен ибо был вожаком в молодежном стаде,
была бы тогда баррикада, сражался бы на баррикаде.

Они видели Сталина на трибуне. Немного позднее
незадолго до получения школьного аттестата,
они увидят его рядом с Лениным в Мавзолее.
Он посмотрит на них из гроба, подумает: "Повзрослели ребята".
Пишите Сталину письма, не ведая адресата.

Это картина в Третьяковке, в тяжелом золоченом багете,
она осталась прежней, но название изменила.
Не все ли равно, кого тогда на трибуне видели дети?
Они по прежнему счастливы. С ними Высшая сила.
Она на трибуне стояла. Она и плакаты носила.