заметки

Думаю, что после смерти души многих моих сограждан попадут не в рай и не в ад, а туда, куда им так хотелось при жизни - в СССР. А особо праведные - прямо на ВДНХ. А грешные будут вечность кататься глубоко под землей на кольцевой Московского метрополитена. В конце концов, каждому воздается по вере его.

verses

***
плакучая ива над озером, верба у малой реки -
банальность - они не стоят стихотворной строки.
апостол-рыбарь в сетях вытаскивает улов.
все уже сказано - это не стоит слов.
все это не стоит слов ни, тем более, строк.
заключенный мотает срок. пряжу мотают в клубок
пастух на сопилке играет. ему подвывает пес.
последний крест на Голгофу Христос унес.

verses

У картины Веласкеса

У входа в пещеру растет можжевельник.
Рядом - родник, пламенеют цветы бегоний.
В этой пещере живет апостол Лука-отшельник.
В гости к отшельнику пришел преподобный Антоний.

День клонится к вечеру. Двое ведут беседу,
постепенно сжимаясь, а тени их прибавляют в росте.
Ворон два хлеба приносит в клюве к обеду.
Один - для хозяина, второй - для пришедшего в гости.

О чем говорят - неизвестно, но догадаться нетрудно:
о страданиях Господа, залоге наших страданий.
Старость и смерть нас за горло берут, но
это лишь малая толика положенных испытаний.

Все это на фоне пейзажа - небо, земные просторы,
не хуже рая - река течет по ущелью,
вдали возвышаются покрытые зеленью горы,
а смерть никогда не бывает конечной целью.

И все же тело слабеет, а смерть набирает силу,
и жизнь готовится стать неизбежной утратой.
Два льва когтями роют старцу могилу,
ибо за сотню верст не сыскать человека с лопатой.

заметки

Война ужасное, но регулярное и, боюсь неизбежное "осложнение" исторического процесса. Роль военных метафор в языках ( не только Языка Третьего Рима и Языка Третьего Рейха) в формировании "военной ментальности" трудно переоценить. Иудео-христианская цивилизация видит войну в начале (бунт ангелов) так и в конце (Армагеддон) мировой истории. Военные охотно заимствуют это из религиозной концепции, вспомним хотя бы "оружие Судного Дня", которое уж и совсем не метафора.
Даже Зигмунд Фрейд рассматривал психоанализ во многом в военной парадигме. Знаменитое "там где было "Оно" должно стать "Я" - по сути метафора оккупации одной территории войсками другой. В одном из писем Фрейд сравнивает себя с Моисеем, который привел евреев к границе Земли Обетованной (т.е. к пониманию Бессознательного), а Юнга он уподобляет Иисусу Навину, который, как мы помним завоевал Палестину, не оставляя камня на камне от захваченных городв и истребляя все население.... Исследование бессознательного есть покорение бессознательного, установление контроля над ним; эти два понятия для Фрейда неотделимы. Да и понятие "сигнальной тревоги" базируется на метафоре спящего военного лагеря. Думаю, что эта, восходящая к детству приверженность к "военному" решению вопросов и объясняет ликование, с которым Фрейд встретил начало Первой мировой войны....
Но два языка, о которых говорим мы, язык Третьего Рима и язык Третьего Рейха были особенно привержены военному словарю, У нас - от церковного торжественного "сим победиши!" до грубо-президентского "мочить в сортирах".