Всех - особенно моего отца-фронтовика - с днем Победы!
Папино ситхотворение 1946 года
"я вернулся взрослей и строже,
а Одесса как будто та же;
те же улицы, море то же,
загорающие на пляже...
Только чаще встречаешь френчи,
платья, скроенные как в польше,
да. на взгляд мой, бабочек меньше,
а красивых девушек - больше"
Вероятно, лцчшей из этих девушек оказалась моя покойная мама.
Чаще других эпизодов папа вспоминал суровый выговор старшины за то, что отец не устроил себе постель из соломы на привале, а лег прямо на землю. Папа пытался оправдаться тем. что привал всего на час. Старшина ответил: и на пять минут нужно устроиться по-чловечески.
На фронте папа носил с собою книжку Гейне на немецком языке.
Сейчас он живет в Бруклине, далеко от меня и от разделенной страны, которую он защищал. Нив какие организации участников войны он не входит. Награды взять с собой ему не разрешили. И он никогда не просил привезти их ему, хотя теперь это вполне возможно.
Папино ситхотворение 1946 года
"я вернулся взрослей и строже,
а Одесса как будто та же;
те же улицы, море то же,
загорающие на пляже...
Только чаще встречаешь френчи,
платья, скроенные как в польше,
да. на взгляд мой, бабочек меньше,
а красивых девушек - больше"
Вероятно, лцчшей из этих девушек оказалась моя покойная мама.
Чаще других эпизодов папа вспоминал суровый выговор старшины за то, что отец не устроил себе постель из соломы на привале, а лег прямо на землю. Папа пытался оправдаться тем. что привал всего на час. Старшина ответил: и на пять минут нужно устроиться по-чловечески.
На фронте папа носил с собою книжку Гейне на немецком языке.
Сейчас он живет в Бруклине, далеко от меня и от разделенной страны, которую он защищал. Нив какие организации участников войны он не входит. Награды взять с собой ему не разрешили. И он никогда не просил привезти их ему, хотя теперь это вполне возможно.