borkhers | May. 14th, 2006

May. 14th, 2006

*

Я вдруг подумал – а что он читал, слушал ли музыку, если да, то какую, что чувствовал? И вдруг понял, что просто не помню, чтобы он когда-то цитировал художественную литературу, читал стихи.

Я тут же набрал номер телефона моей коллеги, которая видела М. чаще, особенно – в последние годы его жизни. Собственно, именно она и назвала своего сына именем М.. Оказалось, что и она не помнит никаких литературных разговоров.

*

Да что литература! Я не помню, чтобы М. говорил о женщинах. Не хвастался, не сплетничал, не намекал. А ведь анекдот о том, что советские люди на работе говорят о бабах, а с бабами – о работе – это социалистический гиперреализм.

Профессор Б., к примеру, как-то говорил мне: «Какие у вас могут быть личные проблемы? Да я в вашем возрасте только в эти колонны (он похлопал ладонью по университетскому мрамору) не втыкал свой член. И только потому, что они твердые и холодные».
Мне тогда было под пятьдесят. А Б. – за семьдесят.

*

Ничего похожего М. не мог сказать. Ничего похожего.
О сексуальной жизни М. я знаю мало, и говорить не буду совсем.

*
Темой его бесед была психиатрия. Цитируемыми авторами – крупнейшие психиатры, почти исключительно немецкой школы.
Его романтической возлюбленной была Психопатология. Он все время ждал от нее чего-то, чего она не могла или не хотела ему дать.
Их отношения были мучительны, как любая страсть.

Или я ошибаюсь?

*
Вот одна из частых цитат: «Цветы шизофренической жизни нужно изучать у королей и поэтов».

Но среди тысячи безумцев, заключенных за стенами дома скорби, поэтом почти нет, а королей нет совсем. Есть правда несколько художников. Но тут диагноз был поскучнее: алкоголизм.

*
М. никогда не подвергал сомнению права хронических больных на жизнь. Это в те времена, когда на популярных лекциях по психиатрии (общество «Знание», червонец с Ильичем за лекцию) всегда задавались два вопроса:
1. Уничтожают ли психически больных?
2. Почему их не уничтожают?

*
Но часто М. забывал возлюбленную науку. Вдруг выяснялось, что через месяц – последний срок сдачи отчета по научной теме. И вся кафедра, да со больницею срочно писала фальсифицированный отчет о работе, которую никто и не пытался проводить.

Так было, так будет. На том стоит и стоять будет земля наша (и ваша).

*

Как-то я обиделся на М., что в статье, на девяносто процентов состоящей из сочиненной мною фантазии на темы экспериментально-психологического исследования (очередной отчет!!!) не указана моя фамилия в качестве автора (всего авторов было семь).

М. задал вопрос: «А это вы писали?»
Я ответил вопросом: «А кто еще мог это написать в вашем ведомстве?»
М. помолчал, а потом сказал: «Но ведь эта статья – фальшивка.
Вы молодой человек. Благодарите Бога, что избежали позора».

Мой отец высказался по этому поводу в том же духе.

*

Написать фальшивку на психологические темы в те годы в больнице мог только я. Никто даже не знал названий тестов.
Доцент Н., к примеру, упорно называла вопросник эм-эм-пи-ай (ММР1) «эм-пи-пи-ай». Как-то я рискнул ее поправить. «Вы ошибаетесь!, - сказала Н., - откуда-то же у меня в голове осталось это «пи-пи». Я мог бы сделать некоторые предположения. Но промолчал. М. была женщина замечательная, но строгая. Так, она с порога отвергла книжку Нойберта о браке и супружестве, поскольку там было написано, что «в период естественного разлучения нет препятствий для умеренной мастурбации».

*
Мастурбация без препятствий? Это было совершенно неприемлемо.
Еще в конце восьмидесятых годов мастурбация входила в список половых извращений. Потом как-то потерялась, бедная. Исчезла со страниц учебников. Вероятно, ушла в народ.

ЕЩЕ ПОРТРЕТ

*
Возможно, вы были знакомы, Марина,
там, где ты училась,
он был стариком-профессором, на другом факультете,
не по той специальности, но слишком известным
и забавным, чтобы не узнать при встрече
в коридоре или в стихах. Вслушайся: вдруг припомнишь?

*

То-то будет радости! Стол накроем:
круг с алфавитом, пустое блюдце,
красная риска по краю. Все, что необходимо,
когда вопрошаешь призрак. Что делать, если
он еще жив? Не знаю. Даже
если он еще дышит, все равно его разум
разрушен до основанья. Я полагаю,
что в данном случае в потустороннем мире
он в большей мере, чем в этом. Пребывающий в коме
суть не больше чем тело. Но и не меньше чем тело.

*
То и плохо, что призрак был юношей
или даже мальчишкой,
говорящим на двух языках: русском и идиш.

*
Оба наречия он позабыл позднее:
их сменили иврит и английский.

*
Так вот, мальчишка, в каком-то кибуце,
сидя на низенькой табуретке,
смотрел на задние ноги рыжей коровы
и огромное вымя. Он дергал соски; и струи
молока ударяли в оцинкованное ведерко.
*
Ведерко и вымя составляли мир человека,
принудительный мир, в котором ему предстояло
выжить, чтобы сбежать. Вымя рыжей коровы
слишком маленькая Вселенная даже для парня,
родившегося на Украине в сожженном местечке.

*
Его отец был художником, слишком известным,
чтобы заботиться о жене, скованной полиартритом.
Дети были не в счет. Особенно – старший мальчик.

*
Мать, журналистка, писала на идиш
в левую газетенку статьи о задачах
борьбы мирового пролетариата
против не менее мирового капитализма
и сионизма плечом к плечу с арабским народом.

*
Да, с арабским народом. Кстати, о рыжей корове
говорит вторая сура Корана.
С той коровы не было толку – ни плода, ни удоя
и ее принесли в жертву Аллаху.

*

Позднее, в Канаде, он думал о самоубийстве.
Обычная формула: «смерть и любовь» породила
желание хоть разок трахнуться перед смертью.
Он был слишком робок,
чтобы рассчитывать на взаимность
продавщиц супермаркета, где он работал на кассе.

Он пошел обходным путем, вернее, поехал
в город Нью-Йорк, чтобы купить проститутку
и, расплатившись сполна, броситься вниз с небоскреба.

Он не был согласен на меньшее. Это решенье
умереть, достигнув высот, в переносном смысле
стало его девизом. Тогда, в Нью-Йорке,
он не покончил с собой, поскольку
не смог найти проститутку. Полиция нравов
сохранила науке будущее светило,
не подозревая об этом.

В католицизме есть термин: «избыточные заслуги».

*
Он был почти гениален во всем. Хозяин
заметив это, возможно, спасая душу,
или даже две – его и свою, выделил крупную сумму
и оплатил учебу в колледже. Как-то в общаге
полуголодный студент, он раздавил таракана,
забросил его на совок и спустил в унитаз. Вернувшись
он увидел – лежит на полу тараканья лапка
и дергается. Прости, Марина, я понимаю, картинка,
вызывающая отвращенье. Но он подумал:
«Это я, Господи, я -—тараканья лапка,
я лежу и дергаюсь, сохраняя
остатки ненужной и обреченной жизни
перед ликом Твоим. Благословен Ты
Господь, Бог наш, Царь Вселенной,
хранящий остатки жизни». Эта молитва
была единственной в его жизни.
Атеист и сын атеистов, он оставался левым
настолько, насколько это было возможно.

*
Надеюсь, Марина, Господь помянет
душу его ради этой одной молитвы
с любовью и состраданием, так же,
как я вспоминаю его в эти минуты.